Этот смиренный вопрос, казалось, немного успокоил герцога.
– Леди Джейн Грей.
– Леди Джейн Грей? – Ги от всей души надеялся, что ослышался. Он не бывал при дворе уже несколько лет, но о Джейн слыхал. Ее репутация шла впереди нее. Та самая девочка с книжками…
– Леди Джейн Грей. Дочь леди Фрэнсис Брэндон Грей. Двоюродной тетки короля Эдуарда.
Леди Гертруда чуть наклонилась вперед.
– Что скажешь, сынок?
Ги глубоко набрал воздуху в легкие и разом выдохнул.
– Я много чего мог бы сказать. Например, что лицо этой леди мало кому знакомо по той простой причине, что оно вечно закрыто книгой.
– Раньше ты никогда не возражал против образования и учености в дамах, – заметила мать.
– Я и сейчас не имею ничего против них. Но что, если она просто использует «Второй том политической истории Англии» для того, чтобы скрыть какое-нибудь отвратительное уродство на лице?
– Гиффорд! – одернул его отец.
Рот Ги захлопнулся при звуках полного имени.
– Остроумие тебе тут не поможет. – Лорд Дадли втянул ноздрями воздух и выпустил его обратно с шумом, точнее – ураганным ветром. – Мальчик мой, мне кажется, ты находишься в плену заблуждения, будто это сватовство – всего лишь предложение. – Отцовские губы полностью исчезли в зарослях бороды, как бывало всегда, когда он был чем-то недоволен. – Поверь мне: переговоры по поводу этой партии были трудными и деликатными, и твои романтические идеи относительно пожизненного холостячества здесь не пройдут. – Герцог встал и, сжав кулаки, уперся костяшками пальцев в стол. При этом затылок его оказался как раз под пастью медвежьего чучела, застывшей в страшном рыке. – Я повторяю: ТЫ ЖЕНИШЬСЯ НА ЛЕДИ ДЖЕЙН ГРЕЙ.
Голос его эхом отразился от стен. Присутствующие застыли, боясь еще сильнее разъярить чудище.
Лорд Дадли разомкнул кулаки и приблизился к Ги.
– Поздравляю с предстоящим бракосочетанием, сынок. Уверен, ты будешь очень счастлив.
– Благодарю вас, отец. – Ги плотно сжал зубы. – Еще один, последний вопрос. Леди Джейн известно о… «лошадином положении»? – Юноше самому не верилось, что он воспользовался типичным отцовским эвфемизмом. Предстоящая женитьба словно заставила его сильнее устыдиться своего проклятия.
Лорд Дадли положил руку сыну на плечо – но лишь для того, чтобы мягко выпроводить его из комнаты.
– Это не имеет значения, – заметил он и захлопнул дверь прямо перед носом у Ги.
Не имеет значения. Что он хотел этим сказать? Что она знает и нисколько не возражает? Или не знает, но после того как они поклянутся друг дугу в верности перед алтарем до восхода солнца, это уже будет неважно?
Биллингсли ожидал Ги у бокового входа.
– Ваш плащ, милорд. Ваша лошадь уже ожидает. Можно отправляться к месту… интрижек.
Ги закатил глаза. В устах Биллингсли условное слово «интрижки» звучало только еще более подозрительно и даже зловеще.
Наверное, надо было придумать какое-то другое. Хотя, конечно, «интрижки», «интриги» – это звучит.
Если как следует подумать, то вполне можно включить это интересное слово в сегодняшнее представление.
Интриги. Интриги. Что рифмуется с «интригами»? Сунув левую ногу в стремя и легко вскочив в седло своего коня по кличке Уэстли, Ги попытался сосредоточиться. Вериги? Лиги?
Он заблудился в лабиринтах собственного мозга, подыскивая рифмы, и даже не заметил, как мимо – по дороге вниз от замка – прошел Стэн.
– Братец! – произнес старший из сыновей Дадли вместо приветствия.
Когда Ги попросил Стэна называть его сокращенным именем вместо «Гиффорда», тот перешел на просто более обобщенное «братец».
– Добрый вечер, Стэн, – сказал Ги.
– Куда собрался?
Сердце Ги забилось сильнее. Брат редко проявлял любопытство по поводу его отъездов и приездов. Возможно, Стэн уже прознал о предстоящей свадьбе, и теперь поступки Ги имели больше последствий в его глазах. Или… так просто сказал, чтобы переброситься парой слов. Во всяком случае, излишнее любопытство было Гиффорду явно ни к чему.
– Я… это… Интрижка.
Стэн склонил голову набок.
– Ну, поинтриговать. Заняться инригами… – Святые угодники. Он ведь никогда даже толком и не знал подлинного значения этого слова и когда его уместно употреблять. Собственно, единственным контекстом, в котором он его слышал, были разговоры одного или сразу обоих родителей: «Ох уж этот мальчишка. Вечно он со своими интрижками…»
– В общем, у меня свои планы, – подытожил Ги. – Может быть, связанные с интрижками, а может быть, и нет.
Стэн кивнул.
– Возможно, на сей раз тебе стоит подцепить рыжую девчонку. Невысокую. С карими глазами. Нравятся тебе такие?
– Я не очень разборчив, – осторожно ответил Ги. – В конце концов, это всего лишь интрижка.
– Верно. Ну что ж, счастливо.
– Спасибо, – сказал Ги. – Спокойной ночи, Стэн.
Он опустил голову и пустил коня ровным галопом. Время поджимало, больше юноша не мог позволить себе отвлекаться и задерживаться. Светильник он держал так ровно, как только мог, – впрочем, для этого путешествия ему не требовалось много света. Все просто: сначала направо, потом налево, еще два раза направо, еще немного правее, затем буквально на волосок левее, вверх по холму, через мост, резко налево – и все, он у цели. Ги мог бы проделать этот путь даже с закрытыми глазами.
К тому времени, когда Ги привязывал своего коня к изгороди у гостиницы «Акулий плавник», луна уже стояла высоко. Изнутри доносились крики и свист из десятков хриплых глоток, отчаянная божба и звон бокалов. Он зарегистрировался в журнале у хозяина под именем «Джон Биллингсли» и уселся на высокую табуретку за столом, где уже находились четверо мужчин, по всем признаком, успевших распить не один кувшин эля.
– Ну, что еще принес, а? – спросил тот, у которого была самая густая борода.
Ги на это ничего не ответил, а только положил руку на карман жилета, где помещалось его последнее творение: «Экстаз от поедания листвы». Затем он опустил руку ниже и нащупал на бедре кинжал.
Публичные поэтические чтения слыли делом грубым и опасным, особенно когда появлялось что-нибудь новенькое. Тут автор мог потерять гораздо больше, чем просто уверенность в себе.
Глава 4
Эдуард
Эдуарду быстро довелось узнать: когда ты умираешь, тебе вдруг разрешают делать почти все, чего только захочется. Воспользовавшись этим, он издал сразу несколько «неофициальных указов».
1. Королю дозволяется спать, сколько ему заблагорассудится.
2. Королю больше не придется таскать на себе горы изысканной, усыпанной драгоценностями одежды в семь слоев. Отныне, если только речь не идет о каком-то особо торжественном случае, на нем будут простая рубашка и брюки.
