Тут он на минуту прекратил свои витиеватые речи, заметив, что Пэтти, виляя хвостом, шлепнулась на пол прямо рядом со стулом Гиффорда – заметьте, Гиффорда, а не Эдуарда! – и смотрит на молодого лорда глазами, полными обожания. Тот улыбнулся собаке и протянул руку, чтобы почесать ее – причем в самом «правильном», как хорошо знал король, месте – под подбородком.
Пэтти издала удовлетворенный вздох и положила голову на колени гостю.
Даже она не могла устоять перед обаянием Гиффорда.
Эдуард закашлялся и все никак не мог остановиться – у него даже увлажнились глаза. Когда спазм начал потихоньку его отпускать, он заметил, что Гиффорд и Пэтти оба смотрят на него с беспокойством.
– В общем, – прохрипел король, – я должен быть уверен, что в качестве мужа вы станете должным образом заботиться о моей дорогой кузине.
– Разумеется, – быстро ответил Гиффорд.
– Нет, – разъяснил Эдуард, – когда я говорю «заботиться», я имею в виду – только о ней. Ни о ком другом. Никогда. Только о Джейн.
Взгляд Гиффорда озарился пониманием.
– Джейн заслуживает самого преданного и добродетельного супруга на свете, – продолжал Эдуард. – Поэтому вам надлежит стать преданным и добродетельным. Если когда-нибудь я услышу хотя бы шепоток о том, что вы ведете себя иначе, я буду очень расстроен. И вам это не понравится.
Гиффорд выглядел явно встревоженным, и это удовлетворило Эдуарда. Силы его почти покинули, но могущество еще при нем. Король улыбнулся.
– Вы меня понимаете?
– Да, – ответил Гиффорд. – Я понимаю, ваше величество.
– Хорошо, – кивнул Эдуард. – Вы свободны.
Гиффорд резко вскочил и уже почти добрался до двери, когда король вдруг окликнул его:
– Да, и еще одно.
Юноша замер на месте и повернулся.
– Да, ваше величество?
– Джейн ничего не известно о вашей особенности. О вашем…
Гиффорд тяжело вздохнул.
– Проклятии. Лошадином проклятии.
– Да. Никто не позаботился о том, чтобы проинформировать ее. Так что придется вам самому.
В глазах Гиффорда вспыхнуло что-то похожее на панику.
– Мне?!
– Она заслуживает того, чтобы услышать об этом от собственного мужа, – сказал Эдуард. И, произнося эти слова, подумал, что решил мудро. Прямо-таки по-королевски. Вдохновенно решил. – Я понимаю, что скорее всего вы не увидитесь до венчания. Но прежде чем кончится ночь, прежде чем вы… – Он осекся. Об окончании этой фразы думать не хотелось. – Вы должны ей все рассказать.
На лице Гиффорда вновь появилось затравленное выражение.
– Есть ли у меня выбор, ваше величество?
– Есть ли выбор у кого бы то ни было из нас, когда речь идет о долге?
Молодой Дадли склонил голову.
– Человек может поймать рыбу на червя, который поел короля, и поесть рыбы, которая питалась этим червем
[6], – произнес он слегка надрывным голосом.
Эдуард пристально смотрел на него несколько долгих минут.
– Надеюсь, это означает, что вы ей скажете.
– Да, государь, – промямлил молодой лорд и покинул опочивальню.
Король видел в окно, как он спустился по лестнице, пересек внутренний двор, запрыгнул на лошадь и галопом покинул дворцовую территорию. Затем Эдуард добрался до кровати и с шумом рухнул на нее.
Пэтти подошла, чтобы лизнуть его в лицо.
– Иди прочь, предательница, – воскликнул король, шутливо отпихивая ее от себя, но сразу же подвинулся, чтобы дать ей место, и псина уютно устроилась рядом со своим хозяином.
Глава 5
Джейн
День ее свадьбы настал.
Церемонию решили устроить в Дарем-хаусе, лондонской резиденции Дадли, по каковой причине днем в субботу карета доставила Джейн вместе с матерью, портнихой и подружкой невесты по имени Аделла в дом жениха, где их водворили в библиотеку, предназначенную на сегодня служить туалетной комнатой. (Впрочем, библиотеку она напоминала так же мало, как обычное пустое помещение для хранения ненужных вещей, – к тому же ее наскоро освободили от этих вещей в преддверии свадьбы.) Солнечный свет лился сквозь окна, настежь открытые, чтобы впустить свежий ветерок. Вдоль стен помещалось несколько книжных шкафов (Джейн так и манило к ним), ряд деревянных сундуков и подвенечное платье на специальной каркасной сетке.
– Как замечательно! – щебетала Аделла, в волнении прыгая взад и вперед по ярко освещенной комнате и притрагиваясь ко всем предметам подряд – словно бы на счастье. Волны пыли поднимались под ее торопливыми пальцами. – Вы наконец выходите замуж.
– Наконец-то, – повторила Джейн, не отрывая глаз от платья. Оно было сшито из золотой и серебряной парчи, со вставками, изукрашенными жемчугами и бриллиантами.
(Заметьте, дело происходило задолго до того, как королева Виктория вышла замуж в белом платье, чем и изменила навсегда соответствующую моду.) Это и вправду был настоящий шедевр и, несомненно, очень дорогой. Если бы Джейн продолжала возражать против своего брака, ей наверняка даже пришлось бы услышать, насколько он дорогой.
Но Эдуард попросил ее, и она выполнит его просьбу.
При мысли о молодом короле в горле у нее появился ком.
Однажды, когда Джейн еще жила с Екатериной Парр, они с Эдуардом прятались в бесконечных библиотечных хранилищах замка Садли
[7] (а делали они это частенько), и она начала жаловаться кузену на тяготы одной из своих многочисленных помолвок, тот шутливо ткнул ее под ребра и сказал:
– У тебя высокая планка, Джейн, тебе не угодишь. Что ж, полагаю, если так, ты всегда можешь выйти за меня.
В те давние времена брак представлялся ей скорее глупой игрой, чем клеткой, в которой тебя запирают навечно, – как казалось сейчас.
– Обручившись со мной, ты бы сильно рисковал, – ответила она. – Тебе же известно, что я приношу разорение всем, кто ко мне сватается. И вообще, не уверена, что хотела бы быть королевой. Столько обязанностей.
– Ну, ладно тебе, это не такая уж плохая роль. – Эдуард щелкнул ее по вздернутому носику и улыбнулся. – Нам вместе было бы весело.
Они тогда посмеялись, словно речь шла о забавной шутке, и больше никогда к этому разговору не возвращались, но позднее Джейн часто вспоминала о нем. Что, если он говорил серьезно? Девушка даже стала подозревать, что ее мать и Томас Сеймур
[8] именно это и имели в виду: специально послали ее жить у вдовствующей королевы в расчете на то, что Эдуард в конце концов захочет на ней жениться и она станет королевой.
