На лицо Гиффорда медленно наползала улыбка.
– Теперь она будет думать, что наш брак осуществлен.
Лицо Джейн запылало еще ярче, но она не преминула безопасности ради выхватить у него из рук книгу.
– Милорд, теперь я оставлю вас, чтобы вы могли привести себя в надлежащий вид. Карета, которая должна отвезти нас к месту проведения медового месяца, уже готова.
(Выражение «медовый месяц» в те далекие времена еще было внове и означало не романтическое времяпрепровождение после свадьбы, а месячный запас пьяной медовухи для молодых, но, щадя деликатные чувства читателей, мы придадим ему то же значение, что и в наши дни.)
Гиффорд опять инстинктивно прижал брюки к бедрам.
– Не сомневаюсь, что весь запас ваших книг нас уже тоже поджидает.
– Не волнуйтесь. Для вас найдется местечко. – С этим она, схватив злополучный том, упорхнула.
Когда Гиффорд успел собраться – или когда это сделал за него Биллингсли, Джейн понятия не имела, но сундуки ее мужа уже стояли, плотно привязанные к специальному багажнику на крыше кареты. Для книжек там уж точно места не оставалось, так что пришлось создать небольшую баррикаду из богословских, научных и философских текстов внутри между сиденьями супругов.
– Вам и вправду необходимо все это? – спросил Гиффорд, завидев бумажную крепость.
– Если учесть, что загородный дом, куда нас отправляют, принадлежит роду Дадли, – а я уже имела случай заметить, как в вашей семье обращаются с книгами, – то, возможно, этого будет даже недостаточно, чтобы занять себя долгими дневными часами. – Она нежно погладила корешок ближайшего тома: «Эзианская живопись: анализ и влияние на жизнь общества. Том III».
– А сколько вы намереваетесь прочесть ко времени нашего прибытия? – Он с опаской скосил глаза на гору книг, словно против него готовилось выступить некое грозное Войско Знания.
А что? У многих изданий уголки довольно острые, подумала Джейн.
– Ни строчки, – фыркнула она и выразительно указала на фонарь, отбрасывавший лишь тусклую полоску света в окно кареты. – Здесь недостаточно светло для чтения, а испортить себе зрение мне совсем не улыбается. Лучше уж буду вязать до тех пор, пока меня не перестанет раздражать эта вынужденная ловушка под названием «карета». Возможности поспать в течение дня у меня не имелось. Если бы вы и вправду были «обаятельно подвыпившим джентльменом», вы бы договорились, чтобы сегодня мы отдохнули, а выехали наутро.
– Но утром я буду конем.
– То есть существом, гораздо более пригодным для путешествия в карете.
– Вы забыли правило номер два: этого коня запрягать нельзя.
– Лошадей в карету не запрягают, кучер использует только уздечки.
– Это вы в книжке прочли?
Тут экипаж вздрогнул на высоких колесах и неторопливо отправился в дальнюю дорогу.
– Это я узнала, – сказала Джейн, – благодаря природной наблюдательности.
Прозвучало это и вполовину не так язвительно, как ей бы хотелось, но Гиффорд все равно не обратил на ее слова внимания (тем самым подчеркивая ее преимущество в наблюдательности). Он заплел волосы в хвост и откинул голову на высокую спинку сиденья. Свет уличного фонаря на секунду осветил его лицо: идеальное сочетание мягких линий вокруг рта и жестких в районе носа (свободного от проклятия Дадли). Роскошный «веер» его неправдоподобно длинных ресниц раскрылся, и он взглянул на нее. Она опустила взгляд к лежавшему на коленях вязанию, пряча румянец за вуалью волос. А он симпатичный. И она ведь – его жена. Ей можно на него смотреть. Даже нужно. Только, конечно, когда он не видит. Растить его эго и дальше – совсем ни к чему.
Дальше они ехали молча, она продолжала вязать, но когда наконец поднесла работу к лицу, оказалось, что шарф отнюдь не походит на шарф. Шерстяное изделие получилось удручающе коротким и тонким не там, где нужно. Все вместе напоминало какого-то упитанного грызуна.
– Могу я спросить, что это такое? – Гиффорд покосился на ее рукоделие.
– Не ваше дело. – Она опустила вязание и принялась распускать длинные ряды петель один за другим, уничтожая плоды своих трудов с гораздо большим тщанием, чем создавала их. (В распускании предметов одежды у нее накопился громадный опыт. Она целые гардеробы могла бы распустить. Вам, наверное, кажется, что, когда человек так поднаторел в роспуске вязания, то у него улучшаются навыки и собственно вязания, но в случае с Джейн это не так.)
Девушка попробовала снова, на сей раз сосредоточившись на подсчете петель и на том, чтобы ровно вывязывать ряды. Однако теперь шарф вдруг стал особо толстым по краям. Гиффорд небрежно оперся локтем на стопку книг.
– По-моему, у вас выходит все лучше. Я все еще не понимаю, что это должен получиться за предмет, но сейчас он гораздо больше похож на… хоть какой-то предмет, чем в прошлый раз.
Она бросила на него злой взгляд и ткнула его свободным концом спицы в локоть.
– К моим книгам прикасаться запрещается, забыли?
Гиффорд отодвинулся. Джейн отложила вязанье.
– Значит, есть на свете хоть что-то, в чем вы не достигли совершенства, – задумчиво произнес молодой Дадли. – Но вы не похожи на человека, который упорно продолжает заниматься чем-то, что ему не дается сразу. Так к чему это вязание?
– Сразу ничто не дается, во всем нужна практика, – холодно ответила она. – Кроме того, мне хотелось сделать что-то для Эдуарда. Он теперь нередко простужается…
Гиффорд слегка нахмурился.
– Насколько я понимаю, вы с королем близки, – тихо заметил он.
– Да. Весьма.
– И все-таки, насколько именно? Как бы вы назвали эти отношения? Близки, как добрые друзья детства? Или как бывшие влюбленные голубки? Или до сих пор не можете жить друг без друга?..
Джейн никак не могла взять в толк, о чем это он. К счастью, спереди раздался громкий вопль, освободивший ее от необходимости разбираться в сомнениях мужа.
– Что там такое? – Джейн забарабанила в дверь кареты ладонью. – Кучер, стой!
– Крики всегда означают опасность, миледи. – Гиффорд наклонился к ней, но книжная баррикада на дальних подступах загородила ему путь. Карета остановилась, и Джейн решительно выпрыгнула наружу – прямо в ночь.
Подобрав подол платья и спотыкаясь в колее грязной грунтовой дороги, взбегавшей на холм мимо большого участка возделанной земли, она ринулась туда, откуда донесся звук.
– Миледи! – тревожно крикнул кучер, а вслед за ним и Гиффорд.
Но Джейн не остановилась, пока далеко не обогнала карету и не достигла небольшой вершины, с которой открывался вид на широкое поле. В дальнем конце его, охваченная животным ужасом, мычала одинокая корова.
Луна стояла высоко и была яркой, так что осветила разворачивавшееся на окраине поля действо: какие-то люди размахивали палками, вилами и другими сельскохозяйственными орудиями, пытаясь преградить путь стае волков.
