– Теперь раствор должен настаиваться восемь дней, а потом он будет заживлять особо тяжелые раны.
Ги кивнул, мало понимая в ее объяснениях и манипуляциях. Затем они облачились в самые простые одежды, какие смогли найти, и накинули на плечи самые обыкновенные плащи, чтобы никто не опознал в них высокородных господ. Ги завернул припасы в тюк и взвалил его на плечо.
– Ну что, идем?
Джейн зажгла светильник и подняла его высоко над головой.
– Идем.
Им не хотелось посвящать слуг и кучера в свои планы, так что затея оборачивалась весьма захватывающим приключением. Вероятно, ничего более озорного ни один из них в жизни раньше не предпринимал.
Ги рассказал обо всем только конюху и велел ему запрячь одну, самую обычную лошадь в самую обычную повозку.
Джейн забралась на нее весьма «неженственным» образом, так что Ги даже улыбнулся – и они скрылись в ночи.
При въезде в селение не было ни дозорных, ни часовых – никто не остановил супругов. Ги направил лошадь прямо к центру деревни, где в окнах самого большого дома горели огни. Когда повозка остановилась, до них сразу донеслись тихие стоны раненых.
Ги спрыгнул на землю.
– Ждите здесь, – сказал он Джейн.
Видимо, это предложение для его супруги было равносильно приказу: «Скорее за мной!», поскольку она проворно выбралась из экипажа, не успел Ги и на шаг отойти.
Он забарабанил в дверь дома, но, поскольку никто не открыл, сам отодвинул защелку.
– Кто вы такие? – спросил у них усталого вида мужчина.
– Мы супружеская пара. Прослышали о ваших несчастьях. Вот привезли еды и кое-что для лечения раненых.
Человек внутри подозрительно сощурил глаза.
Джейн выступила вперед, мягко взяла его руку в свою, повернула ладонью вверх и вложила в нее кусок хлеба.
– Сэр, у нас есть хлеб, вяленая говядина и медовуха.
Ги посмотрел на жену.
– Откуда медовуха?
Она пропустила вопрос мимо ушей.
– Пожалуйста, позвольте вам помочь.
Тут к ним приблизилась дородная женщина, перед тем возившаяся с раненой ногой какого-то мальчика.
– Мы будем очень благодарны вам, миледи.
– О, я не леди, – воскликнула Джейн, хотя, конечно, ее правильный выговор и элегантные манеры никого не могли обмануть.
Но женщина не стала спорить.
– Ну же, упрямец, пригласи их в дом, – велела она.
Старик посторонился, и Ги с Джейн принялись раздавать еду, отрезы полотна, настойки и мази. Ги завладел было бутылью с медовухой, но Джейн твердо заявила, что будет разливать ее сама.
Не прошло и двух минут, как он пришел к выводу, что его молодая супруга – настоящее чудо. Она не боялась смывать кровь, терпеливо объясняла крестьянам, как надлежит перевязывать раны и готовить микстуры.
– Я бы не отказался от куска мяса, – обратился к Ги тот первый старик.
– Не мешайте, прошу вас, – отмахнулся тот. – Я наблюдаю за действиями дамы. (Нетрудно догадаться, что Ги впервые в жизни участвовал в оказании помощи нуждающимся и вообще кому-либо, кроме себя самого, и по этой причине слабо разбирался в тонкостях этой работы.)
– Вы не думаете, что ей уже приходилось заниматься целительством? – спросил он.
– Не знаю. Она же ваша жена, – отвечал пожилой селянин.
Тут Джейн подняла голову и заметила, как Ги неотрывно следит за ней. Она улыбнулась и бросила ему несколько льняных бинтов.
– Займись-ка делом!
Так они перевязывали и обеззараживали раны, мыли, кормили и утешали, а вокруг потихоньку полз ропот недовольства. Не ими, конечно, а королем.
– Стая становится все сильнее и наглее, а король ничего не делает.
– При старом короле дело бы никогда до такого не дошло.
– Старый король был львом. А Эдуард – мышонок.
Было видно, что эти слова глубоко оскорбили Джейн, и это заставило Ги опять задуматься о ее подлинных чувствах к монарху.
А сетования меж тем продолжались:
– Во всем виноваты эти грязные эзиане.
– И как нам защищать себя, если они умеют так коварно менять свою внешность? Всех их нужно изловить и посадить под замок, чтобы страна наконец вздохнула свободно.
Джейн бросила на Ги обеспокоенный взгляд. В ответ он улыбнулся, как ему показалось, ободряюще, и весело перекинул ей несколько чистых бинтов.
Через пару часов все раны были перевязаны, все порезы промыты, очищены и обернуты материей.
Джейн с Ги собрались уходить, и множество благодарных губ целовали на прощание руки двух благодетелей, пожелавших остаться неизвестными.
Джейн все еще пребывала в скверном настроении из-за крестьянских нападок на короля и эзиан, поэтому Ги старался поднять ей настроение разговорами о том, что бы сделал он, если бы правил страной, и в конце концов жена включилась в игру. Вскоре они уже на два голоса выкрикивали проекты указов, которые они приняли бы, став во главе английского королевства.
– Никто больше не будет голодать! – предложила Джейн.
– Доступная медицина для всех! В том числе – чудодейственные настойки! И микстуры, которые еще надо настаивать! – подхватил Ги.
– Уголовное преследование всех, кто охотится на слабейших! – не унималась Джейн.
– Неисчерпаемые фонтаны бесплатного эля!
Тут жена нахмурилась.
– И еще… субсидии на образование для женщин, – поспешно добавил Ги.
Этот проект на какое-то время, очевидно, успокоил юную даму.
Когда они вернулись домой, у Ги оставалась лишь пара часов до метаморфозы. Войдя в спальню, Джейн аккуратно положила на пол возле кровати подушку и одеяло.
– Джейн, я не могу позволить вам спать на полу, – галантно возразил муж.
Она улыбнулась.
– Подушка и одеяло – для вас, милорд.
– Ах, вот как! Разумеется.
Ги медленно опустился на жесткий деревянный пол, а Джейн, забравшись в постель, задула свечи и укуталась в пышные одеяла.
Ни он, ни она не проронили больше ни слова. Но каждый заснул, прислушиваясь к дыханию другого.
Глава 10
Эдуард
«Мой дорогой Эдуард!
Я хотела зайти к тебе сегодня утром, но, явившись во дворец, узнала, что ты никого не принимаешь. Должна сознаться: я удивлена и разочарована тем, что ты не захотел видеть даже меня, но понимаю – у тебя наверняка были на это серьезные причины. Подозреваю, эта добровольная самоизоляция означает, что твоя болезнь берет свое. Я очень тебе сочувствую, дорогой братик, и, поверь, отдала бы все за то, чтобы ты снова почувствовал себя лучше.
