Круги под глазами от утомительного ночного путешествия и общего душевного опустошения. Кожа, загоревшая после долгих дней, проведенных Джейн на солнце, теперь приобрела землистый оттенок и натянулась. Глаза – красные, влажные от слез, опухшие, как взошедшее тесто, щеки отчаянно чесались. Не говоря уж об изъянах, присущих ей от природы.
Совсем, совсем не похожа на королеву…
Худшим же в этих покоях было то, что все эти шкафы, туалетные столики и занавеси не оставляли ни единого просвета для книжной полки – то есть вообще ни единого. Кто на свете, скажите на милость, нашел бы уютным засыпать в комнате, где нет книг?
Впрочем, Эдуарду засыпать теперь не придется, напомнила она себе и почувствовала, как вновь на глазах выступают слезы.
И книг тоже ему больше не читать.
Услышав стук в дверь, она не ответила, а вместо этого плюхнулась прямо на середину кровати, обложенной одеялами и подушками, чтобы вновь и вновь перебирать в уме все те вещи, которыми Эдуарду более не суждено наслаждаться. О делах обыкновенных, вроде зрения и дыхания, Джейн думать не стала. И едва дошла до пункта двадцать седьмого – почесывания за ушами любимой собаки и двадцать восьмого – поглощения в немыслимых количествах ежевичного пудинга, как невидимые посетители постучали снова и, не дождавшись реакции, вошли на свой страх и риск.
– Доброе утро. – В комнату вплыла ее мать в сопровождении целого отряда фрейлин. Повинуясь указаниям леди Фрэнсис, несколько из них бросились наполнять ванну, не забыв добавить в воду такое количество розового масла, что глаза Джейн заслезились еще сильнее. Другие захлопотали вокруг туалетного столика, извлекая из его ящичков устрашающее количество пузырьков и баночек с косметикой. Третьи несли еду – поднос за подносом: сосиски и яйца, хлеб с медом, фрукты под шапками сливок.
Пока вокруг нее разворачивалась вся эта бурная деятельность, Джейн оставалась в постели, сохраняя вид неподвижный и безучастный.
– Ну же! – Леди Фрэнсис щелкнула пальцами перед ее носом, за что была награждена удивленными и даже ошарашенными взглядами присутствовавших дам. Видимо, она и сама осознала, что ведет себя неподобающим образом, так что сразу опустила руку и смягчила голос. – Джейн, дорогая моя. Ваше величество. Надо готовиться. Скоро выход к народу.
Джейн вчера уже видела достаточно народа.
– Я в трауре по брату.
– Понимаю, дорогая, но ты должна… То есть я хочу сказать: разумно было бы немедленно продемонстрировать всем ваше мужество и душевную силу. Необходимо начать действовать, не дожидаясь критического момента.
– Вы думаете, мне следует действовать? – спросила Джейн.
– Вот именно. – Материнские губы дрогнули в улыбке. – Я думаю, вам следует сразу показать себя достойной правительницей, способной держать власть в своих руках.
Достойной. Способной держать власть в руках. Понятно. Джейн скомкала уголок вязаного одеяла (и этого Эдуарду уже никогда не сделать) и подумала: «Есть некоторые вопросы, которые, по-моему, требуют решения. Не особо значительные…» А на самом деле – грандиозные. Когда Гиффорд вчера охватил ее лицо ладонями и напомнил об их разговоре по пути в загородное поместье, она сразу вспомнила о людях. Да, о людях. Только ради них она согласилась принять корону. Ради народа, ради простых, бедных людей. Она сделает все, чтобы помочь им.
– Прекрасно. – Леди Фрэнсис подала дочери руку и извлекла из моря одеял. – Мы поставим эти вопросы перед Тайным советом и тем самым начнем упрочивать ваше правление. Вам известно, что лорд Дадли изъявил желание служить вам так же, как он служил блаженной памяти королю Эдуарду. То же стремление испытывают и многие другие при дворе. Включая и меня. Мы все поможем вам стать той великой королевой, какой вам суждено быть.
– Мне не было суждено стать королевой.
– Но вы ею стали.
– Вы думаете, из меня получится хорошая правительница? – Голос Джейн невольно прозвучал робко. Она, собственно, вовсе не это собиралась спросить, но, коль скоро слова сорвались с губ, ей вдруг очень захотелось, чтобы мать успокоила ее и поддержала.
Леди Фрэнсис сузила глаза и бросила на Джейн тот самый хорошо знакомый взгляд, которым она обычно мерила слуг, исполняющих работу по хозяйству.
– Если вы сосредоточитесь на государственных делах вместо чтения дурацких книжек, вас не забудут в веках.
Очевидно, даже восшествие на трон не стало для матери поводом гордиться ею.
Она подавила вздох разочарования. Что ж, неважно, сказала она себе. Мать ей, в сущности, больше не нужна.
У нее есть Гиффорд.
Джейн и в самом деле не знала, способна ли она управлять страной. Она не была рождена для престола. Ее никогда и близко никто не готовил к роли королевы. Но раньше она не знала одного: рядом будет Гиффорд, который всегда поддержит ее, так что Джейн преисполнилась решимости постараться изо всех сил.
– Я хочу видеть тело Эдуарда, – заявила она чуть погодя. – Попрощаться с ним.
В это время королева уже шла по большому залу, сопровождаемая – в нескольких шагах позади – матерью и лордом Дадли. Они направлялись на первое из важных мероприятий наступившего дня, хотя ей, Джейн, никто так и не потрудился объяснить, какое именно. Впрочем, она надеялась скоро узнать, а тем временем решила прервать молчание между ними тремя первым своим повелением.
– Сегодня же. Этим утром.
– Боюсь, это не совсем благоразумно, ваше величество, – довольно неприветливо отозвался лорд Дадли. – Он был очень болен. Лучше запомнить его таким, каким мы знали его до последних дней.
На Джейн накатил острый прилив скорби.
– Мне нужно его видеть. Где он?
– Ваше величество, вам просто не подобает…
Джейн стиснула зубы, а затем с усилием разжала их.
– Я королева и требую, чтобы мне показали тело моего кузена.
– Сегодня, право, слишком много дел.
Если только герцог еще раз скажет что-то в этом роде, она просто отрубит ему голову.
Хотя, нет, конечно. Не отрубит. Он же отец Гиффорда.
– Лорд Дадли, – она обратилась к нему лично, поскольку ее мать до сих пор хранила молчание, – мой долг правительницы государства лично проследить за приготовлениями к похоронам моего предшественника, и кроме того, мне необходимо отдать дань уважения его останкам. Наедине.
Они свернули в следующий зал, где уже собирались люди. При появлении королевы они стали бросать на нее торопливые взгляды и перешептываться. Некоторые кланялись.
– Как вам угодно, – сказал Дадли, – я распоряжусь, чтобы все было готово к вашему прощанию. Боюсь, однако, сегодня мы не успеем. Предстоит очень много дел.
Если придется ждать, она увидит уже только сгнивший труп. Согласно «Курсу для начинающих по великим и ужасным этапам умирания», тела гниют очень быстро: они раздуваются, начинают вонять и, наконец, тлеть, так что не успеешь оглянуться, а от человека, некогда знакомого тебе, остается лишь ужасное месиво.
