Он никогда и близко не пытался давить на нее своей законной властью «господина и повелителя».
И вот теперь она – королева. Она – его государыня. В ночь коронации он поклялся верно служить ей, лишь ей и никому больше. Сохраняются ли за ним после этого права супруга? Может ли он по-прежнему «господствовать и повелевать» в своем семействе и будет ли само это семейство – в единственном лице королевы – на то согласно?
Светило продолжало торопливый бег к линии горизонта. Ги развернулся в сторону Лондона и ускорил свой бег. Мысли, роившиеся в его голове, казались какими-то чужими. Скорее отцовскими или Стэна, чем его собственными. Ги до сей поры не сформировал собственного четкого мнения относительно места мужчин и женщин в этом мире. Союз с Джейн, однако, он естественным образом воспринимал именно так – как союз. Не как владычество над женой. Не как отношения хозяина и рабы. Даже когда они еще, мягко говоря, не слишком тесно сошлись, то относились друг к другу с равными презрением и надменностью.
Потом она пыталась в одиночку напасть на Стаю, и он остановил ее.
А он чуть не накачался выпивкой до полного ступора, и она не допустила этого.
Она рассказывала ему о свойствах полезных трав… и прочей флоры тех мест… ну, тех мест, о которых она читала. Он объяснил ей, что не все эзиане безобидны.
Она все знала о настойках и растворах. Он – о вкусной люцерне, которая так нравится лошадям.
У нее – мягкая кожа, нежные скулы… и губы ее так необычно движутся, когда она доходит в книге до какого-нибудь особенно захватывающего отрывка…
Ги прикрыл глаза. Мягкая кожа. Губы.
«Ее уста – дитя любви»
[14], – мечтательно припомнил он.
Приближаясь к Тауэрским конюшням, принц все еще гадал о том, с кем ему предстоит встретиться сегодня вечером: с ее величеством королевой… или со своей супругой?
Он вошел в столовую, ожидая, как обычно, найти там роскошный ужин с толпою слуг, серебряной посудой и пищей, достойной королевы, но то, что он увидел в действительности, удивило его до крайности.
Два комплекта приборов, две свечи, блюдо небольшого размера с запеченной уткой, обложенной корнеплодами и иными гарнирами. Плюс – маленькая ваза фруктов. Ну, и владычица Англии в дальнем конце стола.
Ги насторожился.
– Ваше величество…
– Милорд, – отозвалась она, кивнув.
– Где же остальные?
– Кто именно?
– Ваши… придворные? Фрейлины? Слуги?
Джейн отмахнулась.
– Положение королевы дает некоторые преимущества. Например, ты велишь всем покинуть обеденную залу, и все – подчиняются.
– Даже мой отец? – уточнил Ги.
При упоминании о герцоге Джейн поморщилась, но быстро овладела собой и одарила мужа бесстрастным взглядом.
– Даже он. Видели бы вы выражение его лица… Но да, даже он.
При упоминании об отце Ги между ними всегда возникало напряжение. Впрочем, сейчас, казалось, оно возникло бы при упоминании о чем угодно. Принц-консорт принес из дальнего угла комнаты флягу с вином и два кубка, хотя что-то ему подсказывало: использован будет только один. Затем он занял место по правую руку от жены, наполнил свой кубок, сделал вопросительное движение флягой в ее сторону (она, естественно, отказалась) и поставил сосуд с живительной влагой справа от себя – так, чтобы Джейн при случае не могла до него дотянуться. Та никак не отреагировала.
Во всяком случае, сегодня Ги покажет, что способен сам контролировать объем выпитого. Он будет, так сказать, королем собственной чаши.
Оба положили себе понемногу с общих блюд в тарелки, и Гиффорд завел разговор на относительно безопасные темы. Они побеседовали о королевских заботах, в которых прошел ее день, и путешествиях по северо-восточным холмам, в которых прошел день его. О цвете парчи, избранном ею сегодня для нарядов своих фрейлин, и о вкусе сена, выковырянного им сегодня языком из своих зубов.
Джейн рассказала, как лорд Дадли, по своему обыкновению, не отходил от нее с утра до вечера, как его постоянное присутствие порядком ей надоело и как она рада, что завтра он наконец покинет замок.
– Отец куда-то уезжает? – переспросил Ги. Ну вот. Как ни старайся, разговор все равно свернет на герцога.
– Да. Я думала, вам уже известно. Хотя, конечно же, нет, ведь сообщение пришло, когда вы находились в… четвероногом состоянии. Его срочно вызвали за город. Он не объяснил зачем, но, насколько я поняла, какие-то личные дела. – Она поднесла руку к губам. – О, прошу прощения. Мне следовало принять во внимание, что для вас они тоже могут оказаться важны, вы ведь из Дадли…
Она произнесла это так, словно имела в виду: кровные узы на все сто процентов определяют характер и интересы человека. Ги поборол в себе желание вступить с ней в бой на территории, где им уже приходилось ломать копья, и поднял руку.
– Миледи, я уверен, ничего серьезного.
И это было правдой: никакие семейные обстоятельства его в данный момент не волновали. Другое дело, что Ги опасался: срочные дела, столь безотлагательно потребовавшие вмешательства отца, скорее, должны быть связаны с теми, что служили объектом приложения его сил последние несколько лет; а именно – с борьбой за престол. Проще говоря, речь снова идет об «охоте на Марию», догадался принц. И уж если лорду Дадли приходится участвовать в ней лично, значит, обстоятельства складываются не слишком благоприятно.
– Гиффорд? С вами все в порядке? – поинтересовалась Джейн.
– В полном, – ответил Ги, стряхивая с себя тяжелые мысли.
Его уже несколько раз подмывало рассказать Джейн обо всем, что ему удалось случайно подслушать в ночь коронации, но он всякий раз удерживался. Она и без того взвинчена своим неожиданным взлетом, а если еще и прознает, что Мария не признает ее прав…
Нет, лучше пока воздержаться от тревожных домыслов и дождаться возвращения отца со свежими вестями. С другой стороны, если Джейн узнает, что Ги утаивает от нее такие важные сведения, у нее появится настоящая причина не доверять ему.
– Я просто задумался о нашем… то есть, я хочу сказать, о вашем первом указе в королевском статусе…
– Ах да. Вот оно что. Сегодня я тоже размышляла об этом, листая «Составление декретов: древнее искусство учета общих интересов». – Она опустила руку под стол и извлекла оттуда беспорядочную стопку пергаментных свитков, по большей части исписанных ее рукой, судя по почерку: с наползающими одна на другую строчками и многочисленными вычеркиваниями. – Я все старалась найти самую правильную формулировку, чтобы напрямую не упоминать ни эзиан, ни, соответственно, единосущников. Но, с другой стороны, чтобы не получилось и о тех, и о других несправедливо… – Взглянув на Ги, она осеклась.
