Нет, он не умирает. Он будет жить.
Грейси наклонилась и протянула ему руку, чтобы помочь встать.
– Ну что, сир, теперь попробуем по-настоящему? Хватит дурака валять.
– Зови меня Эдуардом, – сказал он, поднимаясь без ее помощи.
Она вернулась в боевую стойку. Эдуард подобрал с земли свою метлу, вытер пот со лба и улыбнулся.
– Защищайся, ты, тупоумная плутовка! – На сей раз он атаковал ее на полном серьезе и со всем пылом. Грейси легко увернулась – можно сказать, выскользнула у него из рук. У Эдуарда возникло нехорошее подозрение, что до сих пор она поддавалась.
– Это кто здесь тупоумный? – расхохоталась девушка в лицо королю. – Твоя мать была хомяком, а от отца за версту несло бузиной!
И вновь начался на лужайке «боевой танец», в воздухе закружились и замелькали метлы.
У нее получалось хорошо. По-настоящему хорошо.
– Где ты научилась так фехтовать? – выдохнул король, когда Грейси в очередной раз чуть не разоружила его. В голове у него в который раз мелькнуло: вот уже сколько часов и дней провел он рядом с этой девицей, а ничего по большому счету о ней не знает.
Она откинула упрямую прядь с лица и с силой обрушила свою швабру сверху на его метлу. У него едва хватило сил оттолкнуть ее.
– Да так, по дороге нахваталась, – ответила Грейси уклончиво, как всегда, когда дело доходило до подобных вопросов. – Хотя я предпочитаю драться на ножах. Надежный острый клинок, спрятанный в сапог, ни на что не променяю.
– «По дороге» куда? – настаивал Эдуард. – Что привело тебя в Англию?
– Не твое дело! – Она сделала выпад, но он парировал его. – Ты, никчемный вислоухий болван!
Он не мог удержаться от хохота.
– А ты язва, лишай кошачий! – вскричал король, обрушивая на Грейси удар, заставивший ее пригнуться. – Ну а если серьезно? Не пора ли тебе что-нибудь рассказать о себе, как ты считаешь?
– Принимайте уж меня, какая я есть, сир. – Она умудрилась изящно поклониться, тут же снова замахнулась шваброй и выпалила: – Горбатая ядовитая жаба!
Ну вот, опять сир. Лучше уж, пожалуй, жаба.
– Ну, все, – вздохнул он, неожиданно бросив метлу на землю. – Надоело. Больше никаких игр.
Грейси неуверенно опустила свой черенок от швабры.
– Сир?
– Пора тебе, наверное, отправляться своей дорогой, Грейси. Я очень ценю все, что ты для меня сделала, но уверен: теперь у тебя есть дела поважнее, чем играть в шпажный бой. Ты обещала проводить меня к бабушке и проводила. Тебе нет нужды оставаться.
Его сердце снова забилось сильнее. Он понимал, что идет на большой риск. Ставит на карту все. Блефует.
Брови сошлись у нее над переносицей.
– Ты мне не доверяешь? После всего, что было?
– Хочу доверять, очень хочу, но я тебя не знаю, – ответил король. – Еще раз повторю: очень благодарен за помощь, но не понимаю, почему ты решила помочь. Ты вполне можешь оказаться шпионкой шотландской королевы Марии. – При этой мысли он содрогнулся.
Несколько мгновений, таких напряженных, что слышны были удары сердец, она внимательно смотрела на него. Брови ее оставались нахмурены. Затем швабра выпала из ее рук.
– Ладно, – сердито произнесла девушка. – Пойдем.
Она дошла, не останавливаясь, до границы густого леса, подальше от руин замка – туда, где уж точно никто их не услышал бы. Эдуард следовал за ней. Какое-то время Грейси подбирала кусочки древесины в подлеске и бросала их обратно, будто искала что-то (ему оставалось только надеяться: она не решила, что он не стоит всех этих хлопот и досады, и не выбирает теперь веточку, чтобы отхлестать его побольнее). Наконец шотландка, видимо, нашла нечто подходящее и села под вязом. Эдуард опустился на землю в нескольких метрах от нее и молча ожидал, что она скажет.
– Ты как-то спросил, когда я поняла свою лисью сущность. – Грейси достала из сапога нож и принялась обтесывать подобранную палочку. – Мне тогда исполнилось семь.
Эдуарда ожидала печальная история – он сразу понял это, заметив, как обычные яркие огоньки погасли в ее прекрасных глазах. Он даже хотел остановить ее, поскольку терпеть не мог печальных историй и не имел права требовать от нее крайней откровенности, но только вот в его предыдущих словах была правда: ему необходимо узнать, кого и что она собой представляет.
Грейси умело обрабатывала ветку ножом, сосредоточенно глядя на плод своих трудов, – так ей не приходилось во время рассказа поднимать глаза на Эдуарда.
– Однажды ночью я проснулась. Наша хижина горела. Мы все находились дома – и папа, и мама, и братья – у меня было два брата. Дверь снаружи оказалась чем-то завалена, а окна заколочены.
– Это были англичане, – догадался он. Грейси не ответила, стало быть, он угадал – иначе она бы его поправила.
– В моей семье все были эзиане, я тебе уже говорила. Папа был красивый благородный олень, мама – самка-олениха. Наверное, поэтому они так ладили между собой. Брат Фергюс был черным жеребцом с белой звездой во лбу, – она тихо засмеялась, – а брат Даниэль – крупным гончим псом. Ну а я до той ночи никогда никем не обращалась.
Грейси помолчала. Эдуард неловко поежился.
– В общем, все остальные оказались слишком крупными, чтобы выбраться из хижины, – продолжила она в конце концов. – Мне одной удалось протиснуться. Папа сказал: беги. Сказал держать путь на юг и добраться до одного монастыря во Франции, где живет моя тетя. Даже нарисовал что-то вроде карты, пока дом еще не совсем заполнился дымом. Набросал и подвязал мне к шее маминым носовым платком.
Она закрыла глаза.
– Но почему? – почти шепотом спросил Эдуард. – Неужели английские войска… живьем жгли людей в собственных жилищах?
– Они жгли, что называется, гнезда эзиан. – Она яростно всадила нож в свою деревяшку. Вокруг ее ног посыпались щепки. Фигура, которую вырезала Грейси, начинала потихоньку обретать форму, но какую именно, Эдуард пока сказать не мог. – Ну и гнезда тех, кто их прятал.
Юный король был достаточно опытен, чтобы понимать: такое случалось. Причем случалось, несомненно, по приказу его отца.
Эдуарду хотелось думать, что он-то не допустил бы подобного в свое царствование. Но даже в этом он не был до конца уверен. До дел, касающихся управления страной, у него никогда не доходили руки. Он просто подписывал бумаги, которые подсовывали ему советники. Эдуард доверял им во всем, что касалось блага королевства.
Но теперь мир стал для него другим. И сам он стал другим.
– И ты добралась до Франции? – спросил король.
Она горько усмехнулась.
– Пыталась. Но где-то через неделю потеряла карту, так что просто бежала на юг, пока лапы не начали кровоточить. И чуть не умерла с голоду, потому что тогда еще не умела охотиться и воровать кур. Я бы точно погибла, если бы…
