Ги бросил удивленный взгляд на Эдуарда – неужели тот позволил Джейн хоть на минуту подумать, что они возьмут ее с собой? Король в ответ улыбнулся, как бы подразумевая: «Не моя жена – не мне и договариваться».
Так что же, сказать ей прямо сейчас, чтобы даже не надеялась? Последний раз, когда он попробовал это сделать, она все равно увязалась за ним. Больше такого допустить нельзя.
Джейн всей этой игры в гляделки не заметила.
– Я знаю прекрасный метод отвлечения медведей. В одной книжке я читала, что они не умеют поворачивать голову назад, так вот: следует взобраться ему на спину и дергать его за шерсть. Тогда он начнет крутиться на месте, стараясь до меня добраться. Тут-то вы с Эдуардом его и сразите.
На улице почти стемнело. До превращения Джейн оставались считаные минуты. Надо твердо выложить ей все.
– Тебя там не будет.
– Как это не будет? – Она сощурилась.
– Не будет, и все.
– Нет, я иду с вами! Даже не упрашивай меня остаться. Скажи ему, Эдуард.
Король почесал затылок, но ничего не ответил. Поняв, что от кузена ждать поддержки не стоит, Джейн снова повернулась к Ги.
– Ты мне муж, а не хозяин.
– Да, миледи. Вы всегда умеете настоять на своем. Но только не сегодня. И вообще никогда, если речь будет идти о вашей жизни.
– Гиффорд Дадли, когда речь идет о моей жизни, а когда не идет – это не вам решать.
Гиффорд склонил голову.
– Да-да, конечно, Джейн. В будущем я непременно это учту. Но не теперь.
Джейн сжала губы в тонкую ниточку.
– Тебе меня не остановить.
Взгляд Ги упал на пустую птичью клетку в углу комнаты.
– И помышлять о таком не стану. Но этой ночью, поверь, сделаю для этого все, что в моих силах. Если ты не обещаешь сидеть дома по доброй воле, мне придется тебя запереть.
– Не посмеешь!
– Никогда не посмел бы, даже если б сотня карпатских быков грозили растоптать меня. Но сегодня посмею. И запру тебя, если ты не пообещаешь остаться в замке по доброй воле.
Джейн даже ахнула от негодования.
– Со мной нельзя так обращаться! Да ты меня и не поймаешь! – воскликнула она с такой силой, что, казалось, даже воздух вокруг нее содрогнулся от страха. Но тут последовала вспышка света, девушка стала хорьком, и Ги проворно прыгнул прямо на нее.
Прежде чем она успела сориентироваться в пространстве в новом облике, муж схватил ее за загривок.
– Поверь, я больше никогда так не сделаю, – шепнул он ей на ухо. – Это первый и последний раз.
Секунда – и извивающийся хорек оказался под замком в клетке.
– Вы уверены, что это необходимо? – уточнила Грейси.
До сих пор они с Бесс хранили молчание, хотя и выглядели напряженными.
– Уверен, – заверил ее Гиффорд без тени сомнения. – И прошу вас обеих обещать мне не выпускать ее. И охранять.
Принцесса кивнула и опустилась в кресло рядом с клеткой.
– Что ж, на этот раз, наверное, лучше нам и вправду не лезть на передовую, а присмотреть за Джейн. Я бы, конечно, предпочла иное, но не вижу, чем могу быть полезна в охоте на медведя.
– Я ее выпускать не собираюсь, – в свою очередь заметила Грейси, – но думаю, потом она захочет вас убить.
Она присела на край кровати.
– Постойте, а что, Бесс и Грейси обе остаются? – озадаченно уточнил Эдуард. – Почему бы Грейси не отправиться с нами? Она в этом деле пригодится.
– Не доверяю я Стае, – объяснила шотландка. – Особенно Арчеру. Лучше мне поторчать этой ночью тут – на случай, если он затеет какую-нибудь каверзу, пока вас нет. За ним нужен глаз да глаз. А Елизавета пусть сидит в комнате и следит, чтобы Джейн куда-нибудь не нахорёчилась.
– В смысле – не освободилась? Что, есть такое слово – «нахорёчиться»? – поинтересовался Ги.
Грейси пожала плечами.
– Теперь есть.
Эдуард по-прежнему хмурился.
– Что-то не так, сир? – спросил Ги.
– Да нет. Все в порядке. Пусть Грейси остается. На случай, если объявится Стая… И Арчер. Отлично.
– Ну и хорошо, – медленно выговорил Гиффорд и взял меч. – Тогда выступаем?
– Без промедления, – подтвердил Эдуард.
Однако какое-то время они все же колебались. Потом ушли – вдвоем, только Ги и королю предстояло выполнить эту задачу. Протоптанная тропинка вилась у них под ногами. Принц не мог избавиться от навязчивого зрительного образа, который никак не шел у него из памяти с тех пор, как они добрались до Хелмсли. От образа жены, которая, еще в полузабытьи, «отодвинула» его рукой с дороги, чтобы позвать Эдуарда. Конечно, она думала раньше, что ее двоюродного брата нет в живых, и лицезреть его невредимым было для нее хоть и счастливым, но шоком. И все же образ не отпускал его.
Ги вспомнил, как чуть не лишился ее. Как слаба она была. Сколько крови потеряла. Пока она широко не распахнула глаза, он и не представлял себе, как надежно Джейн завладела его сердцем.
И вот, очнувшись, она чуть не сбила его с ног, первым делом протянув руки навстречу брату. Оказалось, что самый дорогой для нее человек на свете тот, кого Джейн хотела обнять, едва угроза смерти миновала, был Эдуард. Любимый, незаменимый друг – как-то так она называла его в письме?
Возможно, и к лучшему, что охота на сказочного медведя отвлечет Гиффорда от этих тягостных мыслей – весьма безрассудных к тому же. В конце концов, его жена ведь никогда не говорила открыто, что влюблена в короля, а она ведь, вообще-то, отличается прямотой и откровенностью. Да и знал Ги, знал, что нравится ей. Она так ему улыбается. Обратившись в человека, всегда спешит обнять. Переводит окружающим его лошадиные мысли.
Но послание Эдуарду подписала: «твоя любящая Джейн».
Ладно. Все. Идем валить медведя. Вот о чем надо сейчас думать.
И все же навязчивый образ никак не отвязывался.
Вполне естественно, что и король радовался чудесному спасению кузины, но и в этом крылось что-то… неприятное. Ведь в той беседе перед свадьбой, когда Ги услышал что-то вроде «попробуй только обидеть мою сестрицу – умрешь», в той беседе Эдуард признался, что любит ее, и, похоже, не просто по-братски.
Наверное, он согласился отдать Джейн молодому Дадли только потому, что умирал, а теперь, когда смерть ему больше не грозит, наверное, сожалеет об их поспешном бракосочетании. И она, наверное, тоже сожалеет.
О господи! Сколько этих «наверное». Наверное, ему лучше сосредоточиться на предстоящей схватке с гигантским медведем. Но Гиффорду так хотелось наконец спросить Эдуарда, какие чувства он испытывает к Джейн и, главное, что они вдвоем с ней делали, пока он пребывал в конском обличье, а они оба – в человеческом. Принцу было мучительно гадать о том, что происходило в эти долгие часы. Ведь это он, он, в конце концов, женат на Джейн, а не кто-нибудь другой. Да и потом, хотя пустельги охотятся в основном на мелких птиц, они при случае и белку слопают за милую душу. И хорька.
