– Сделаю все, что в моих силах, – сказал Эдуард. А что еще ему оставалось?
Король Франции нисколько не походил на его покойного отца. Этот Генрих был спокойный, сдержанный, всегда собранный человек с безукоризненно подстриженной бородой. Ему нравилось носить белые меха и высокие каблуки, чтобы казаться выше. Еще он любил собак, хотя не принадлежал к эзианам и не сочувствовал им. Напротив, этот монарх никогда не скрывал, что ему противны люди, превращающиеся в животных, и рассуждал о них как о неотесанных грубиянах, которые не умеют вести себя на людях. Все это, учитывая обстоятельства, ставило Эдуарда в довольно щекотливое положение.
Однако король, казалось, все же проникся некоторым сочувствием к бедствиям своего английского собрата. Он пожелал услышать подробный рассказ о том, как Эдуард лишился трона – словно речь шла о какой-то особенно пикантной придворной сплетне.
– Так, значит, Мария сама участвовала в заговоре с целью вас отравить? – с ужасом переспросил он, когда юноша добрался до этого момента в своей грустной истории.
– Она поднесла отравленную пищу к моим губам, – отвечал Эдуард. – Но я не стал есть.
– Какое бесстыдство, – изрек Генрих. – Эта женщина пыталась убить короля, причем собственного брата, ни более ни менее. Неслыханная дерзость. И как же вам удалось спастись?
Эдуард набрал воздуха в легкие. «Будь собой», – так сказала ему Бесс. Но в действительности она подразумевала: «Будь собой во всем, кроме того факта, что ты превращаешься в птицу. В этом не будь собой и никогда не признавай, что у тебя есть другая сущность. Ради всего святого, оставайся добропорядочным единосущником».
– Один из слуг тайком увез меня, – ловко солгал он, – в телеге с сеном. Довольно жуткое испытание.
– Ха! – Французского короля это сообщение, казалось, очень позабавило. – В телеге с сеном. Подумать только!
Он рассмеялся, вслед за ним рассмеялись придворные.
– Вы понимаете сами, – мягко продолжил Эдуард, когда общее веселье улеглось. – Если позволить моей сестре безнаказанно восседать на моем троне, это подаст опасный пример остальному миру. Значит, любая хваткая, алчная женщина, пусть даже королевской крови, сможет рваться к власти и успешно захватывать ее, и это при живом законном монархе. По всей Европе принцессы начнут поднимать непокорные головы. Правящие королевы начнут размножаться, как кролики в саду. Наступит хаос.
Он старался говорить в высшей степени уверенно. Это Бесс снабдила его аргументом насчет ужасного прецедента, который создала Мария, и насчет всеобщего опасного «бунта женщин», но теперь ему почему-то неловко было произносить все это. Особенно учитывая, что за спиной его стояли Джейн и сама Елизавета – две особы слабого пола, о которых он был теперь самого высокого мнения.
Король Генрих откинулся на спинку трона.
– Что ж, это справедливо. Вечно они ко всему протягивают свои руки, верно? – Он стрельнул глазами в сторону королевы Екатерины, восседавшей рядом с ним. От Бесс Эдуард знал, что она – известная интриганка, и французский король сам боялся, что рано или поздно она покончит с ним, передаст корону сыну, а сама станет регентшей.
– Да, они заходят всё дальше, – согласился Эдуард. – А мы с вами оба знаем, что править страной – дело мужское. Женщины не приспособлены природой к подобной роли.
– Но вы ведь сами сделали своей наследницей женщину, не так ли? – Генрих указал на Джейн.
В зале повисла гробовая тишина.
Эдуард взглянул на кузину. Она стояла с закрытыми глазами, а губы двигались так, словно она считает до десяти и обратно.
Английский король снова повернулся к своему французскому «коллеге».
– Моим желанием было передать престол мужскому потомству моей двоюродной сестры, – пояснил он. – Естественно, я не имел виду ее способность царствовать самостоятельно.
Господи, да она зарежет его во сне. Хорошо хоть сейчас хранит милосердное молчание. Пока что.
Эдуард прочистил горло.
– Однако, к сожалению, моя болезнь развивалась так быстро, что Джейн не успела обзавестись потомством. В отсутствие подходящего преемника мужского пола Дадли убедил меня изменить порядок наследования и назначить правительницей эту даму, имея в виду, конечно, что за ней последуют ее сыновья. Теперь я сожалею об этом решении, но в тот момент у меня, увы, не было особого выбора.
– Хм-мм. Ну что ж, неважно, – задумчиво произнес Генрих. – Но если бы изменений в вашем завещании не было сделано, а злоумышленникам удалось бы вас отравить, Мария все равно стала бы королевой, правильно я понимаю?
– Правильно. – Эдуард воздел руки, как бы желая сказать: «Что же было делать в таком положении?»
– И теперь вы просите моей помощи, – сказал французский король, и глаза его заблестели так, словно Эдуард умолял его о ней на коленях.
Тот, конечно, становиться на колени не собирался. Наоборот, он расправил плечи.
– Нельзя позволить изменнице избежать кары, – ответил Эдуард, глядя Генриху прямо в глаза. – У меня, конечно, есть собственные войска и флот, но возмездие должно настигнуть Марию в полной мере. Я подумал, что вам будет угодно и приятно разделить со мной эту задачу. Вместе мы дали бы всему миру понять: короля не запугать какой-то коварной тетке средних лет, страдающей манией величия. Мы – мужчины. Мы – монархи. Мы не уступим своего.
Королева Екатерина гневно пожирала его глазами, но он усилием воли переключил все внимание на короля, ее супруга.
А тот находился в благостном настроении и был склонен к щедрости.
Генрих взял долгую драматическую паузу, а затем произнес:
– Очень хорошо. Я предоставлю в ваше распоряжение французский флот и войска – столько, сколько смогу выделить. Избавьтесь раз и навсегда от этой нелепой коровы, которая имеет наглость называть себя королевой.
Эдуарду стоило немалых трудов удержаться от радостного прыжка – такое глубокое облегчение испытал он в эту минуту.
– Избавлюсь, – пообещал он. – И искренне благодарю вас.
– Надеюсь также, что в будущем дружба между нашими странами станет крепче, – продолжил король.
Эдуард понимал, что будет в долгу у Франции. Одними благодарностями его визави не удовлетворится. Что ж, такова цена его собственной короны. За все надо платить.
– Несомненно, – заверил английский гость.
– И позвольте дать вам совет, – добавил Генрих. – От монарха – монарху.
– Разумеется. Я буду признателен вам за мудрое слово.
– Для вас, юноша, весьма важно теперь обзавестись супругой. Чем скорее, тем лучше. У вас должен родиться собственный сын. У меня самого их уже трое – и это не считая незаконных. Утешительно сознавать, что в затруднительном положении вроде вашего я уже никогда не окажусь. Линия моего наследования надежно обеспечена. Позаботьтесь и вы о своей.
