«Милый Сэм»… моя Джейн не просто меткий стрелок, она метка и в словах. Она выпускает локоть Андерсена, ― как если бы сдула дымок со ствола невидимого револьвера, ― и отходит. По лицу Сэмюеля я с горечью понимаю: еще недавно заинтригованный «краснокожим шерифом», сейчас он с радостью променял бы знакомство на общество моей сестры, на возможность наполнить ее бокал и увериться, что она останется рядом до конца вечера. Но Джейн окончательно поработила его разум: Сэм не перечит. Ответив на ее улыбку, подарив вторую мне, он идет к отцу. Его пропускают; я, пользуясь этим, спешу следом.
Молодой индеец стоит, прямо держа спину. Он выделяется из толпы: не только длиной густых волос, не убранных в хвост и достигающих лопаток, но и нарядом. Он не счел нужным переодеться перед визитом, впрочем, я вообще не знаю, есть ли у него вечерний костюм. На официальную одежду не раскошеливаются многие оровиллские белые, что говорить о племени, для которого правильный наряд ― удобный наряд? Редфоллу, например, удобно в рубашке с небрежно повязанным шейным платком, в кожаном жилете с грубой бахромой по краю и в привычных для Калифорнии штанах «деним», разве что не синих, а черных. Вид довершают пыльные сапоги и единственная блестящая деталь ― звезда на груди. Невзирая на отсутствие перьев, бусин, черепов и других амулетов, шериф смотрится крайне живописно, а ведь на скуластом лице нет даже боевой раскраски. Впрочем, Винсент не носит боевой раскраски; как и прочее, этот обычай для него мертв. Он сделал ее один раз за всю жизнь, на один день, точнее, одну ночь. Вряд ли когда-либо это повторится.
Редфолл уже представлен Джерому Андерсену; улыбается его супруге, но делает вид, что не замечает протянутой для поцелуя руки. Винсент не целует рук, редко жмет их; как правило, его приветствие ограничивается приподнятой ладонью. Мистер Андерсен сам хватает смуглую, отливающую медью кисть индейца и энергично трясет. Редфолл, в первый миг вздрогнувший, не проявляет резкости, терпеливо ждет, пока его отпустят. Возможно, он видит, что гости безобидны, но скорее просто устал, да и привык будить любопытство в приезжих. Наконец разорвав пожатие, Джером Андерсен выпаливает:
– Рад, очень рад! ― Он одергивает жену. ― Милая, это поистине вульгарная, устарелая формальность ― целование ручек. Пережиток Юга.
Тонкие брови Флоры Андерсен капризно сходятся к переносице, и супруг спохватывается: ловит замершую в воздухе ладонь, игриво целует, после чего опускает и извиняется перед шерифом, прибавив:
– Мы не подозревали, сколь прогрессивны ваши края. Рискуем сами прослыть здесь простаками, не знающими манер!
– Что вы, мистер Андерсен! ― встревает отец, донельзя удивленный. ― Вы придаете лоска нашему скромному балу. Что же касается Винса, ― он подмигивает индейцу, ― не обижайтесь на него, он неизменно строг и начеку. Правильно, мой мальчик? ― Тон смягчается. ― Как дела в городе? Мирно? Видимо, не очень, раз ты припозднился. Селестина!
Маму он окликает шутливо-грозным тоном, и она понимает с полуслова: сама приносит Редфоллу бокал пунша. Ласково улыбается, и улыбка краснокожего тоже «оттаивает». Мама на многих так действует, буквально как луч солнца в ненастное утро. Тем более, Винсента она знает слишком долго, чтобы не считать почти отпрыском.
– Благодарю, миссис Бернфилд. ― Винсент забирает бокал, неглубоко кланяется и обращает взор на моего отца. Сильный голос ровен, речь почти без акцента, лишь гласные чуть-чуть растянуты. ― В Оровилле спокойно, во всяком случае, еще недавно было так. Даже с той переправляемой партией золота обошлось почти без проблем.
– Почти? ― оживляется Джером Андерсен. ― Сколько выстрелов? Сколько парней покушались на самородки и были уложены вашими храбрецами?
Редфолл смотрит на него с легким удивлением; «Ньюйоркцы…» ― читается в глазах. Вообще Винсент, скрестивший у груди руки и лишь иногда попивающий пунш, выглядит забавно рядом с едва ли не прыгающим, излучающим любопытство отцом Сэма. Сухо прокашлявшись, индеец наконец отвечает:
– Ни одного. Но кое-кто из сопровождающих переусердствовал с виски и упал за борт. Его достали без помощи рейнджеров, правда, потом он из-за чего-то затеял со спасителем драку.
– Какая проза! ― Андерсен хмыкает с долей разочарования, но, кинув красноречивый взгляд на кобуру шерифа, приободряется. ― Ну, хотя бы на неделе-то расчехляли его? ― Кивок на револьвер. ― Славный «вессон», даже узнаю модель, первый тип, верно? Диковинка, выглядит едва ли не старше вас! Неужели были на Гражданской?
– Это оружие отца, ― сухо поясняет Редфолл и прибавляет, отвечая на предшествующий вопрос: ― Неделя спокойная. Больше в бумагах, в делах, и…
Его перебивают с бесцеремонностью, какой я поистине не жду от жителя большого города:
– Оружие вашего… ― Глаза Андерсена округляются. ― А разве вы… такие, как вы…
Угадать несказанное легко, и это чревато нарушением этикета. Мистер Андерсен в пылу насыщенного вечера ухитрился забыть самую важную деталь биографии Винсента. Мать переглядывается с отцом; тот красноречиво кашляет и спешно, опережая конфуз, напоминает:
– Винсент воспитывался нашим прежним шерифом, Дональдом Редфоллом. Семейное дело, так сказать, призвание… ― Он подмигивает в этот раз непонятно кому, потому выходит двусмысленно. ― Да, господа, защищать закон ― тоже призвание, к нему должен быть талант. У Винсента талант выдающийся.
– И многие из нас, к слову, умеют стрелять, ― спокойно прибавляет Редфолл. ― А также говорить на вашем языке, пользоваться столовыми приборами и носить обычную для вас одежду. Представители племен принимают чужие правила, если необходимо.
– О… ― У Андерсена по-мальчишески пунцовеют уши. ― О… мне, право, неловко. Конечно, я все это знаю, просто впечатлен, я… ― Он замечает сына и, точно утопающий, хватает за руку. ― Кстати, вот кого вам еще не представили, мистер Редфолл! Мой Сэм, он наслаждался дамским обществом, чуть все не пропустил. Сэм! ― Ладонь Андерсена размашисто перемещается на плечо сына. ― Это мистер Винсент Редфолл, шериф Оровилла! Веди себя с ним вежливо, он ревностный законник.
Сэм дружелюбно смотрит на краснокожего и, видимо, помня что-то о племенных традициях, не пробует добиться рукопожатия. Шериф в свою очередь изучает Сэма внимательно, чуть свысока: тот уступает в росте на треть головы. Лицо Редфолла по-прежнему непроницаемо, вероятно, маска не слезет до конца вечера. Винсенту неуютно в шумном обществе, это заметно как никогда. Сэм неуверенно приподнимает руку на уровень груди и говорит:
– Рад встрече. Не знаю, приятно такое слышать или нет, но о вас ходят легенды.
– Вот как? Догадываюсь о содержании.
Редфолл потирает лоб ― нехарактерный жест; обычно он слишком крепко держит себя в руках, чтобы демонстрировать усталость. Наконец шериф улыбается Сэму ― мирно, но отчужденно ― и повторяет его движение: приподнимает кисть.
