Элис лежала в кровати, слишком слабая, чтобы встать. Она пыталась читать – «Тяжелые времена» Чарльза Диккенса. Ее любимая книга, но постоянное утомление затуманивало слова на странице и делало знакомую историю неясной. Она чувствовала себя привидением. Все, что осталось от ее плоти и костей, казалось эфемерным и отравленным, как смог от заводов над Коктауном Диккенса. С нечеловеческим усилием она приподнялась на подушках, чтобы увидеть весь сад за домом, длинный и узкий, прорезающий полосу сквозь поля к лесу. Несколько потрепанных хризантем по-прежнему добавляли яркости клумбам, а любимые питомцы Мэтти, кролики Багз и Банни, скакали в большом вольере, соединенном с деревянной клеткой, где они спали ночью. Последняя треть сада была отгорожена крепким забором. Элис поставила его, когда Мэтти стал достаточно взрослым, чтобы играть в саду в одиночку. Она хотела видеть его из кухонного окна, а дальняя часть сада была слишком далеко.
Но отсюда она была видна. Из окна спальни Элис видела, как та часть сада заросла, покрывшись удушающим саваном ежевики, превращенной инеем в серебряную проволоку. А в самом конце, рядом с лесом, темнел холм: когда-то он был кирпичным сараем, но теперь скорее напоминал обвитый плющом курган. Холод охватил Элис, словно дыхание призрака, и она скользнула под одеяло и закрыла глаза.
45
Маша
Вращающийся сверкающий шар покрывает танцпол пургой серебряных отблесков, и пульсирующая диско-музыка соревнуется с ритмичным грохотом колес по деревянному полу. «Би Джис» поют, что останутся живы, и я тоже. Но не более. Я дважды (минимум) избежала падения на спину и сломанной шеи, но не помню, когда в последний раз столько смеялась. Китти Мюриэль привела меня в местный спортзал на вечер выпивки, танцев и опасных экспериментов, иначе известный как дискотека на роликах. Когда она приехала за мной на такси, то не предупредила, куда мы едем, сказав, что это сюрприз. Сказала только надеть мои лучшие диско-трусики. Вполне справедливо. Если в конце концов меня увезут на скорой, меня хотя бы утешит уверенность, что можно не стесняться нижнего белья. Оказывается, Китти Мюриэль давно мечтала сюда прийти, но не могла найти никого достаточно смелого или глупого, чтобы составить ей компанию. Пока не появилась я.
Я начинаю входить во вкус. Ну, последние пять минут мне удается удерживать равновесие, и я решаюсь отойти от бортика. Китти несется передо мной в короткой черной юбочке и серебряных леггинсах с неоново-розовыми гетрами. Она совершенно бесстрашно петляет среди других роллеров, периодически оглядываясь, чтобы убедиться, что я еще цела. Проехав еще один круг на головокружительной скорости, она со свистом останавливается рядом со мной.
– Прости, дорогая, пришлось тебя ненадолго оставить, но мне нужно было с этим разобраться. Мне до смерти хотелось попасть сюда много лет, до сих пор поверить не могу, что мы здесь. Просто потрясающе, правда ведь? Выпьем чего-нибудь?
Мы стоим у барной стойки, потягивая водку с тоником, и наблюдаем, как мимо проезжают другие роллеры калейдоскопом ярких огней. На танцполе собрались люди всех возрастов, форм и размеров, но у них есть кое-что общее – они наслаждаются вечером. Даже те, кто со стуком приземляются на попу или падают вперед, на колени. Они просто встают и едут дальше. Весьма спартанский и бездушный спортивный зал на один вечер превращается в радостную какофонию музыки и смеха. Мимо с бешеной скоростью проносится подросток за руку со своей девушкой. Я предполагаю, что она его девушка, потому что видела, как они обнимались в баре, но кто знает – возможно, они познакомились только сегодня. Интересно, была бы сейчас девушка у Габриэля? Он был бы немного моложе, чем они, но мой первый поцелуй случился в тринадцать. Представить не могу, каково это – быть матерью подростка. И даже не уверена, что справилась бы. Я всегда думала, что Габриэль оказался бы сыном, которым бы я гордилась, но это было весьма самонадеянно. Откуда мне знать? Может, он превратился бы в кого-нибудь вроде тех хулиганов из парка?
– Давай, выкладывай, – прерывает мои размышления Китти Мюриэль.
– Я задумалась про Габриэля – вырос ли бы он таким, как я всегда себе представляла?
Китти Мюриэль вздыхает.
– Дорогая, этого мы никогда не узнаем.
Я благодарна ей за честность, незапятнанную бессмысленными банальностями. Но потом она с ухмылкой добавляет:
– Но уверена, его бы впечатлили танцы его мамы на роликах!
Я смеюсь.
– Уверена, он пришел бы в ужас, увидев свою стареющую мамашу в блестках и на роликах. Но, боюсь, ему бы не повезло, потому что мне ужасно нравится!
Невысокая пухлая женщина в расшитом блестками комбинезоне проезжает мимо нас, пыхтя и тяжело дыша, как паровой двигатель. Она едет за руку с высоким худым мужчиной с дредами в атласной рубашке. Поравнявшись с нами, она ловит мой взгляд и машет свободной рукой. Это «педальный катамаран» из бассейна.
Китти залпом допивает напиток и берет меня за руку.
– Пошли отрываться!
Из колонок звучит моя любимая песня группы «Ти-Рекс», Китти скользит впереди, а я грохочу за ней по танцполу. Водка улучшила мое равновесие, я катаюсь все быстрее и быстрее. Вдруг ко мне с обеих сторон подъезжают две девушки, хватают за руки и тащат вперед, визжа и хохоча. К сожалению, их напитки дали эффект, обратный водке, и, когда они цепляются за меня еще сильнее, отчаянно пытаясь удержаться на ногах, мы въезжаем в бортик и валимся на пол неловкой кучей. Едва переведя дух, мои спутницы снова начинают хохотать, несмотря на разбитую коленку у одной и порванные колготки у другой. Вцепившись в барьер, они поднимаются на ноги, хватаясь за мои плечи. Я продолжаю сидеть на ноющей заднице, пытаясь вновь обрести контроль над непослушными ногами. Хорошо, что я надела диско-трусики. Подозреваю, что теперь их все видели. Когда обе девушки, пошатываясь, направляются к бару, кто-то протягивает мне руку. Я поднимаю взгляд и вижу, что это дредастый друг «педального катамарана». У него приятная улыбка, и он сильнее, чем кажется. Он оставляет меня у безопасного бортика на попечение Китти Мюриэль и присоединяется к остальным роллерам на танцполе.
Китти берет для меня еще один напиток.
– Двойной, – сообщает она. – За потрясение.
Я действительно потрясена. Не произошедшим, а собственной реакцией. Есть несколько причин, почему произошедшее должно было страшно меня разозлить. Во-первых, моя неприязнь к незнакомцам – особенно тем, кто до меня дотрагивается. Во-вторых, публичный позор из-за собственной неуклюжести. Китти Мюриэль изумила меня своим катанием, я же стою на коньках, словно новорожденный жираф на дрожащих ножках. И в-третьих, мои спутницы бессовестно оставили меня сидеть на полу и скрылись в баре. Но я, как ни странно, в порядке. Даже улыбаюсь. И дело тут не только в водке. А вот Китти Мюриэль выглядит огорченной.
– Прости, дорогая. Это все моя вина. Не нужно было тебя сюда тащить. Иногда я просто эгоистичная старая дура. Пожалуй, пора научиться вести себя приличнее.
