В местной газете напечатали некролог и короткую статью о ее жизни. Начиналась она, вполне предсказуемо, со слов «местная чудачка», но продолжение оказалось неожиданным – «и бывшая оперная звезда мирно умирает во сне». Оказывается, Салли, или Феба, как теперь следует ее называть, имела успешную карьеру оперной солистки по всему миру в конце 1960-х и 70-х. Она пела партию Мими в «Ла Скала» и Виолетты в Королевском оперном театре. Она не была замужем, но у нее был возлюбленный – что очень пикантно для тех времен, – который внезапно погиб в аварии в 1979-м, разбив Фебе сердце, и довольно скоро ее охватил странный недуг, из-за которого певческой карьере пришел конец. Резкие черные слова на газетном листе рисуют портрет печальной старой женщины, чья жизнь, некогда блеснувшая обещанием, безвозвратно потускнела после смерти возлюбленного, заставив ее отречься от мира и скрыться в тенях безумия, пока наконец она не умерла, слабая и одинокая. Предполагалось, что это история жизни моей подруги, о которой я почти ничего не знала. Достойный сюжет для оперы, но совершенно не подходящий для Фебы, которую я знала.
А вот похороны получились ей под стать.
Была первая неделя декабря, и шел снег. Не мокрое серое подобие снега, которое обычно достается нашей части страны, уничтожая надежду на снеговиков, санки и рождественские открытки, даже не коснувшись земли. А настоящий, чудесный зимний снег. Густые белоснежные хлопья быстро укутали неряшливую серую грязь и площадку возле церкви сверкающим мягким ковром, готовым к появлению главной героини этого шоу. Феба прибыла в сверкающей стеклянной похоронной карете, запряженной парой великолепных черных лошадей в плюмажах из страусовых перьев – они гарцевали и выпускали пар из ноздрей. Ее маленький гроб был покрыт белыми лилиями и венками из падуба, плюща и омелы. Когда лошади остановились возле церкви, стало очень тихо. Снег приглушил звуки повседневной жизни, и было слышно лишь, как фыркают и нетерпеливо топчутся лошади, да каркают две вороны, наблюдающие за происходящим с крыши покойницкой. Феба обрадовалась бы, что они пришли с ней проститься.
Церковь – великолепный памятник готической архитектуры, сиденья заполнены людьми. Я обрадовалась, увидев Китти Мюриэль, и села рядом с ней. Носильщики в безукоризненных фраках и цилиндрах поставили Фебу перед алтарем, церковь наполнила возвышенная мелодия «Каста Дивы». Я старательно подбирала наряд, и, надеюсь, Салли бы его одобрила: длинное пальто из черного бархата, бутоньерка с бордовой шелковой розой и бордовые атласные туфли. Не лучший наряд для хождения по снегу, но прекрасно подходящий для танцев.
Священник был просто божественный, один из лучших служителей Господних. Высокий брюнет благородной наружности, с глубоким, густым голосом и манерами, от которых у меня ослабли колени. Он говорил о Фебе как об оперной певице – ее редком таланте и любви к музыке. Говорил о ее любимом, Чарльзе, который умер, когда ей было всего тридцать девять, и как она заболела и спряталась. Но это лишь половина истории, всего половина жизни. После нескольких лет скорби по возлюбленному и по музыке Феба вернулась в мир. В районе, где она жила, ее знали все. Она говорила всем «доброе утро», «добрый вечер» и «отвали». Украшала цветами церковь. Была волонтером в местном доме престарелых и посещала его до самой смерти, хотя некоторые обитатели к тому времени уже были моложе нее. Она устраивала им музыкальные вечера, которые были страшно популярны. Временами тексты песен казались слегка необычными, но большинство зрителей радостно списывали это на плохую батарейку в слуховом аппарате. Она давала уроки танцев – вальс, фокстрот и даже румба для молодых душой, стройных пенсионеров. Она готовила соседям горячие ужины, когда они болели, кормила домашних кроликов, когда уезжали хозяева, и принимала посылки тех, кто уходил на работу. И каждый день после обеда ездила на автобусе в парк, кормить ворон.
Отнюдь не сломленная и не одинокая, она была очень деятельным и всеми любимым членом общества, обогащая его своим энтузиазмом, любовью и ругательствами. Еще она всегда обливала водой Свидетелей Иеговы, которые стучались к ней в дверь, рвала в чужих садах цветы и прокалывала шины всем желтым машинам, припаркованным на ее улице. Но никто не обижался (может, кроме Свидетелей Иеговы), потому что в целом Феба отдавала больше, чем брала. Она просила лишь воспринимать ее такой, какая она есть, в эксцентричной одежде и красных туфлях, танцующую под собственную мелодию. Леди Т. говорит, что «элегантность заключается скорее в сердце и душе, чем во внешности, но нашими поступками и словами мы доказываем ее присутствие в нас». В Фебе элегантность присутствовала точно. И очень глубокая.
Феба оставила детальные распоряжения касательно похорон за несколько лет до смерти. У нее не было семьи, чтобы позаботиться о ее пожеланиях, и она хотела убедиться сама, что ради ее последнего выступления будет не жалко умереть. Мы спели эмоциональный гимн «Как ты велик!», бурно исполнили «Хлеб Рая» и закончили песней «Non, Je Ne Regrette Rien» на удивительно неплохом французском.
Феба возобновила дружбу с несколькими коллегами из мира оперы, и один из них, бывший тенор, а теперь музыкальный руководитель, произнес теплую речь о выдающихся выступлениях Фебы на сцене и не только. Похоже, помимо прекрасного голоса, у нее был большой талант к подражанию, и она постоянно использовала его для проказ.
На похоронах Фебы я узнала о ее жизни больше, чем за всю нашу дружбу, но дополнительные подробности лишь подтвердили и украсили то, что я уже знала: она была уникальным человеком и прожила жизнь со вкусом, отвагой и невероятной щедростью к окружающим. Мне очень повезло с ней подружиться.
Все встали, чтобы попрощаться с Фебой в последний раз, когда гроб исчез за расшитыми золотом пурпурными занавесками, и я с абсолютной уверенностью поняла, что сейчас зазвучит песня, под которую мы с Фебой танцевали на кладбище. Когда смолкли последние ноты «Жизни в розовом цвете», все сели и начали собирать сумки, перчатки и очки. Но, хотя Феба исчезла за последней занавеской, финальный аккорд еще не прозвучал. Печальное шелестящее молчание внезапно взорвали звуки песни, под которую невозможно устоять на месте. Вскоре радостный хор «Танцующей Королевы» АББА наполнил жизнью все темные углы. Скорбящие покинули церковь с улыбкой.
Прекрасный священник сообщил нам о еще одном желании Фебы – «после представления» все посетители похорон должны отправиться в соседний отель и отпраздновать ее жизнь и память выпивкой и закусками. Все отправились пить розовое шампанское и есть маленькие сэндвичи без корочек – с огурцом, лососем, яйцом и салатом, креветками и сыром. Когда я собралась уходить, одна из официанток вручила мне большой бумажный пакет с корочками от сэндвичей.
– Меня попросили передать вам это для ворон.
На пакет приделана коричневая бирка, и на ней написано карандашом: ubi aves ibi angeli.
Где птицы, там ангелы.
55
Элис
Радуйся, Мария, благодати полная, Господь с Тобою, благословенна Ты между женами и благословен плод чрева Твоего Иисус. Святая Мария, Матерь Божия, молись о нас, грешных, ныне и в час смерти нашей. Аминь.
