– Привет, – говорит она. – Я Джейни.
Цзинь Циан – превосходный танцор. Под дрожащие, налетающие волнами скрипки «Лунной реки» он кружит в вальсе и уверенно ведет Еву: одной рукой легко держит ее руку, а другая лежит на обнаженной плоти ее спины. Она рада, что купила платье и туфли, хоть это и встало недешево.
– Значит, вы хотели бы жить в тридцатые? – спрашивает она.
– Это было время огромного неравенства. Людям приходилось несладко.
– Я знаю. Но было и много элегантности… обаяния.
– Вы знакомы с китайским кино, миссис Поластри?
– Боюсь, не очень.
– Я люблю один фильм, его сняли в тридцатые здесь, в Шанхае, он называется «Богиня». Немой. И весьма грустный. Очень красивая трагическая актриса Руан Лингюй. Она великолепно передавала эмоции лицом и движениями.
– Наверно, она и вправду была прекрасна.
– Она покончила с собой в двадцать четыре года. Была несчастна в любви.
– Боже мой, действительно трагедия.
– Да. Не думаю, что сегодня в Шанхае найдется много людей, готовых свести счеты с жизнью из-за любви. Им некогда, они делают деньги.
– Похоже, вы романтик, господин Цзинь?
– Нас осталось немного. Мы работаем подпольно.
– Как шпионы? – намекает Ева.
Оба улыбаются, «Лунная река» подходит к концу. На сцене мерцают льдисто-синие огоньки, и певица плавно переходит к «Девушке из Ипанемы».
– Фокстрот, – говорит Цзинь. – Мой любимый.
– Извините, что вам досталась партнерша, у которой обе ноги левые.
– У вас обе ноги левые? Вы уверены?
– Это такое выражение. В смысле, я ужасно неуклюжа.
– Вот чего бы я о вас никогда не сказал, миссис Поластри.
Через полчаса они вновь летят на скутере по разноцветным неоновым улицам. Еве хорошо. Цзинь – весьма разносторонний человек. В числе его увлечений – хунаньская кухня, старое китайское кино и постпанк. Его любимая группа, рассказывает он, «Гэнг оф Фор» – «Банда четырех». «Как я мог устоять перед таким названием?» Но в то же время Ева понимает, что за внешним шармом в Цзинь Циане кроется стальная жесткость. В сложной ситуации он сделает трудный выбор и примет прагматичное решение.
Они останавливаются у неказистого с виду заведения в одной из боковых улочек. Когда Цзинь открывает дверь, их обдает маслянистым паром. В переполненном кафе оглушительный шум. Кажется, что орут вообще все, а с кухни непрерывно несется лязг сковородок и воков. Выходящий гость грубо толкает Еву. Цзинь берет ее под руку и направляет к маленькой стойке. Появляется миниатюрная, древнего вида женщина в засаленном переднике и ведет их к столику с пластиковой столешницей. Сощурившись на Еву, она хрипло-визгливо кричит Цзиню по-мандарински.
– Называет меня бесстыжим, – объясняет он Еве. – Она думает, что я подцепил вас на улице.
Она смеется.
– Вам придется помочь мне с меню.
Он изучает длинные ленты на стене.
– Как насчет лягушки-быка в рисовом вине?
В итоге они сходятся на острых креветках, пронзенных шпажками, и ребрышках в тмине, а запивают еду холодным пивом. Это один из самых вкусных ужинов в ее жизни.
– Спасибо, – говорит Ева, сытая до отвала. – Просто фантастика.
– Неплохо, – соглашается он. – И приватно.
Она понимает, что он имеет в виду. Уровень здешнего шума исключает возможность прослушки.
– У меня кое-что есть для вас, – произносит он и под столом кладет ей на колени запечатанный конверт.
Она сидит молча и не шевелясь.
– В ваших руках моя карьера, миссис Поластри. Если вы правы и мы стоим перед лицом общего врага – организации, о которой вы говорили, – то нам следует действовать сообща. Но в Пекине меня вряд ли услышат, поэтому…
– Понимаю, – тихо произносит Ева. – И благодарю вас. Мы не подведем.
Саймон уже не сомневается. Может, дело в руках Джейни. Или в ее скулах, губах. Но это не важно. Он точно знает, что пропал.
Она рассказывает, что работает в беби-ситтерском агентстве. Что живет в районе Цзинъань рядом с Театральным центром. Во время беседы она не сводит с него глаз. Никто раньше так на него не смотрел. Мягкий, спокойный, внимательный взгляд. Длинные карие глаза сосредоточены на его лице.
В университете на отделении английской литературы была одна девушка, она играла в ансамбле укулеле. Они время от времени спали вместе, но Саймон никак не мог понять, чего она от него ждет; в итоге их отношения перешли в чисто дружеские, и в этой дружбе они оба чувствовали себя комфортнее. У него возникали сомнения по поводу своей ориентации, и однажды он эксперимента ради позволил одному преподавателю – медиевисту со страстью к григорианским хоралам и спанкингу – себя соблазнить. Особым успехом этот опыт тоже не увенчался, и Саймон решил оставить секс в покое и сосредоточиться на учебе. Он выпустился с отличием и некоей смутной тягой – к чему или к кому, он не знал. Почти год жил с родителями, без секса и без работы. Потом однажды один приятель почти в шутку прислал ему ссылку на страницу вакансий МИ-5. С первого же дня мир секретной службы стал для него домом родным.
Он сказал Джейни, что «приехал по делам», и это, похоже, ее вполне удовлетворило. Она расспрашивает о его симпатиях и антипатиях. О фильмах, видеоклипах, бойз-бэндах, знаменитостях, шопинге и моде. В любом другом подобная попсовость раздражала бы Саймона. Но в Джейни она кажется очаровательной.
Спустя две порции мартини с питайей (она трогательно пьет спрайт) они идут танцевать. В здешнем репертуаре только коммерческий поп, и Джейни подпевает каждой песне. Саймон так себе танцор, но на танцполе столько народу, что места хватает лишь двигать ногами и качать головой. Темп замедляется, и он кладет руки на ее бедра, повторяя пальцами их нежный изгиб, вдыхая аромат цветков жасмина, приколотых к ее волосам. Опьяненный, он притягивает ее к себе, и она опускает руку ему на плечо. Сквозь пиджак, который он не рискнул оставить у столика, чтобы не украли, он ощущает упругое давление ее грудей. Его сердце колотится, он касается губами нежных завитков у ее виска. Быстрого ответа он от девушки не ожидает, но она поднимает голову и приоткрывает губы.
Ее сладкий язычок подрагивает в поцелуе, и он начинает опасаться, что сейчас упадет в обморок от столь мощного чувства легкости бытия. Она проводит губами по его щеке, покусывает мочку уха своими кошачьими зубками.
– Знаешь, я не всегда была девушкой, – шепчет она.
Он уже это понял. Уже успел ощутить, как доказательство набухает рядом с его бедром.
– Все нормально, Джейни, – говорит он. – Все хорошо.
Вернувшись в «Морскую птицу», Ева стучит в номер Саймона, но он все еще где-то гуляет. И приятно проводит время, надеется она. Он хороший друг и коллега, но ему определенно не помешало бы быть не таким чопорным.
