В своем номере она достает конверт Цзиня. Внутри – единственный лист А4, а на нем – схема перевода средств между двумя международными банками. Названий банков и имен держателей счетов нет, только цифровые идентификаторы. Речь идет о сумме свыше 17 миллионов фунтов.
Ева пару секунд смотрит на распечатку, пытаясь оценить степень ее важности, потом кладет обратно в конверт и запирает его в своем кейсе. Насколько ей известно, Цзинь завтра возвращается в Пекин. Следствие по убийству Чжан Лэя будет продолжено, но она здесь больше ничем помочь не может. Пора им с Саймоном возвращаться в Лондон, доложить обо всем Ричарду Эдвардсу и расследовать ниточку, которую на свой личный страх и риск предоставил Цзинь. Кроме того, ей надо срочно поправить отношения с Нико. Как славно снова оказаться дома, но она будет немного скучать по Шанхаю и его своеобразной роскоши, по мириадам его ароматов и оттенков. И в глубине души – Ева вынуждена признать – она будет немного скучать по Цзинь Циану.
В постели она мысленно проигрывает прошедший вечер по минутам – особенно танцы. В открытое окно влетает легкий ветерок, неся с собой грязноватый запах реки Сучжоу Крик. Засыпает она не сразу.
Саймон плывет между сном и реальностью и ощущает умиротворенность, какой раньше не мог даже представить. Лежащая рядом Джейни поворачивается к нему и сонно потягивается.
– Правда же, я буду тебе нравиться? – нашептывает она. – Обещай, что не будешь пользоваться мной ради одного секса. Трах-трах, а потом – пока, Джейни.
«Нравиться? – хочется ему сказать. – Я люблю тебя. Ты – это все, чего я желал. Я брошу работу, свою страну, все, что я знаю и во что верю, лишь бы делить жизнь с тобой». Но он молчит, лишь опуская медленные поцелуи на бледный изгиб ее левой груди. Она несколько мгновений наблюдает за ним, а потом ее веки начинают подрагивать, она щиплет себя за соски, и они начинают снова.
Через какое-то время Саймон просыпается и сквозь полузакрытые веки смотрит, как она ходит на цыпочках по комнате – обнаженная, со стройными бедрами, с длинными волосами, обволакивающими ее плечи. Когда она привела его сюда, он был тронут скромностью обстановки. Дешевый комод, туалетный столик, розовые, как у Барби, занавески и постельное покрывало, плакат с кошечкой Китти. Сейчас она щупает его одежду, проводит пальцами по пиджаку, накинутому на единственный в комнате стул. Ее тонкая рука на миг исчезает и вновь появляется, держа его телефон. Она пару секунд с восхищением смотрит на него и возвращает на место. Этот жест умиляет Саймона: видимо, у нее нет денег на такую вещь.
Затем она принимается с огромной скоростью одеваться – натягивает белые трусики, джинсы и футболку, сует ноги в кроссовки. Когда она на цыпочках подкрадывается к нему, он притворяется, что спит. Она на мгновение склоняется, поднеся лицо столь близко, что он слышит ее дыхание, а потом беззвучно пятится. Открыв глаза, он вновь видит ее руку в кармане его пиджака – она выхватывает телефон и выбегает из комнаты.
Какое-то время Саймон не может пошевелиться от потрясения. Потом вскакивает с кровати, приподнимает ротанговое жалюзи и успевает заметить, как она быстро идет под фонарем и исчезает.
Исполненный ужаса, он залезает в одежду и бежит вниз по узенькой лестнице. Пока они лежали в постели, прошел дождь, и воздух теперь напоен запахом мокрых улиц. Саймон вскоре начинает задыхаться и натирает ноги, рубашка становится липкой от пота.
Но тут он замечает Джейни впереди и припускает следом. Что за черт? Что, б…дь, за черт? Он что же, попался на крючок и стал жертвой самой старой из известных миру афер? Если Ева с Ричардом Эдвардсом хоть что-нибудь об этом узнают, хоть что-нибудь, ему крышка. Дело даже не в чистой воды поразительном непрофессионализме – унижений он оберется по самое не хочу. Угодил в медовую ловушку трансухи из ночного клуба. Телки с членом. Каким беспримесным придурком он будет выглядеть!
У него лишь один шанс. Попытаться догнать ее и вернуть телефон… А вдруг – ведь всякое же может быть – вдруг она просто не смогла устоять перед соблазном заработать пару монет за навороченную иностранную вещь? Пожалуйста, – молит он, маневрируя в толпе и втягивая в себя душный ночной воздух, – пожалуйста, пусть все так и окажется. Пусть это будет что-то простительное. Пусть я снова буду с Джейни. Потому что он знает: иначе никогда в жизни ему больше не доведется испытать это сказочное блаженство, сплетение их рук и ног.
Улицы всё у́же, людей на них все меньше. Вместо фонарей – цепочки слабых лампочек, натянутые между недостроенными жилыми домами. Безразличные лица выглядывают из-под провисших навесов и наблюдают, как он пробегает мимо. Некоторые палатки еще работают, кое-где на углях шипят воки; в одном месте Саймону приходится притормозить, чтобы не опрокинуть расшатанный стол, где в пластиковом тазу извиваются живые существа.
Джейни все равно метров на сорок впереди – ну она и горазда бегать! Сейчас они движутся по какой-то новозастроенной территории. Жилые блоки из облицованного кирпича перерезаны сеткой неосвещенных переулков. Там практически ни души, и если она обернется, то сразу его заметит. Вжавшись в тень, Саймон смотрит на часы. Почти два ночи. Искушение окликнуть ее мучительно и невыносимо. Но ему нужно узнать правду.
У входа в один из домов она нажимает на звонок. Секунд тридцать спустя в лужице тусклого света появляется фигура, и Саймон тут же понимает, что сюжет бесконечно хуже, чем любой, который он мог вообразить. Этот человек не китаец. Похож на русского или восточноевропейца, и во всем его облике большими буквами прописано: прожженный агент разведки. Даже на расстоянии он излучает безжалостную властность. Я облажался, говорит себе Саймон, наблюдая, как Джейни протягивает человеку его телефон той специальной модели, что выпускают только для МИ-6. Меня тотально и безоговорочно поимели.
От отчаяния не чувствуя страха, он заставляет себя отмечать каждую деталь внешности мужчины. Тот перебрасывается парой слов с Джейни, после чего они оба исчезают в доме. Через минуту Саймон осторожно приближается к входу – ищет имя или номер. Там нет ни того, ни другого, но он уверен, что все равно сможет потом найти это место.
Он подумывает сказать Еве, будто просто потерял телефон или его украли, а о Джейни не упоминать вовсе. Но он знает, что врать не в его природе. Он расскажет ей все как есть, а затем подаст прошение о немедленной отставке. Возможно, она примет его отставку и отправит назад в Лондон, где его, несомненно, ждут в высшей степени неприятные минуты отчета перед Ричардом Эдвардсом. А возможно – при мысли о подобной перспективе его сердце грустно екает, – они решат оставить его в игре. Подослать назад к Джейни, дабы выяснить, на кого та работает.
Он уже отошел от дома метров на пятьдесят и вдруг услышал, как кто-то зовет его по имени.
Он останавливается, уверенный, что ошибся. Но тут вновь слышит свое имя – в теплом влажном воздухе оно звучит тихо, но внятно. Может, Джейни? Но как такое может быть? Ведь она убеждена, что он спит у нее дома.
– Саймон, сюда.
