Приступы страха могут и не иметь связи с объектом, как при фобиях. Порой они, сохраняя свой безотчетный характер, случаются в определенное время, в определенном месте или в ситуации. Один из моих пациентов испытывал такие атаки три раза в день и всегда в то время, в которое строгий отец обычно корил его и наказывал
[60]. Сын боялся потому, что, с одной стороны, желал преступить закон, а с другой – желал быть наказанным. Многие страдают от непереносимого страха, если им необходимо перейти через открытое пространство (агорафобия).
Пример: одна из моих подопечных страдала от этого недуга только на вокзальной площади. Ей казалось, что множество рук хватают ее снизу. Анализ показал, что она страдала от желания любовных утех, которое немедленно подавлялось. На вокзальной площади всегда царила сутолока, там толклись и сомнительные личности, и никто бы не заметил, если бы она решилась на запретное эротическое приключение – именно это пришло ей на ум. Образ хватающих рук – как и в стереотипном сне умирающей от страха девочки
[61], – восходит к соблазну, с одной стороны, инстинктивно желанному, а с другой – отвергаемому совестью с еще большей силой. Моральный конфликт не разрешить с помощью галлюцинаций, пронизанных страхом. Отсюда постоянство симптомов.
Здесь стоит упомянуть и страх перед темнотой, страх грозы, страх лестниц и головокружение в безопасных местах. Безотчетные страхи, связанные с конкретными ситуациями, Брун называет псевдофобиями
[62].
Одни испытывают страх, потому что их мучает чувство вины, другие – потому что хоть и безвинны, но им кажется, будто их преследуют судьба или «рок» (хотя, конечно, в этом чувстве тоже есть ощущение вины, только и оно, и связанный с ним грех вытесняются). Шкала страданий содержит бесчисленное количество отметок. Про обилие сопутствующих физических явлений мы уже кое-что сказали.
Для нас важнее этих различий вопрос о том, имеет ли страх мирской или религиозный характер. Нас заботят даже страхи, в которых вроде бы отсутствуют религиозный и этический фон: они происходят из нравственных и религиозных конфликтов и поэтому психологически и терапевтически при определенных обстоятельствах могут быть тесно связаны с проблемами христианства – и чаще всего так оно и есть.
Религиозные страхи чаще всего обращены в прошлое: человек боится, ибо согрешил против Бога, хотя в этом случае за осознанным грехом, как правило, скрыты одно или несколько неосознанных нарушений. Многие испытывают чувство, что согрешили против Святого Духа; иные чувствуют себя хуже всех грешников (страх, сопровождаемый чувством собственной никчемности).
Многие объясняют испытываемый страх своим ужасным положением: им грозит гнев Божий, и они не знают, как от него освободиться. Некоторые страшатся будущего, суда Божия во времени и вечности; нескончаемых мучений в аду… Многие боятся за себя, многие – за других.
Говоря о религиозном страхе, мы сталкиваемся с терминологической и понятийной сложностью. К страху его отнести – или к боязни? Мы видели: субъективно их не различить. Только в результате осознания можно решить, существует ли внешняя опасность. И нерелигиозный человек, отрицающий существование Бога, всегда будет говорить о безотчетном страхе, а религиозный – о боязни: например – о страхе Божием. Как справиться с этими сложностями? Должны ли мы сперва решить вопрос существования Бога и того, какими качествами Он обладает, прежде чем узнаем, можно ли говорить о религиозной боязни – или о религиозном страхе? Думаю, нет. Здесь нам поможет параллель со страхом, вызванным муками совести. Даже у тех, кто признает существование и высший авторитет моральных заповедей, нет сомнений в том, что наряду с нормальной и в целом оправданной реакцией совести есть еще нездоровый педантизм. Рабан Лирц пишет об этом в статье «Педантизм как тревожный невроз»
[63], а также в брошюре «О чувстве вины»
[64]. Фрейд тоже говорил о нормальных и невротических муках совести или о «страхе “Я” перед “Сверх-Я”». Он даже уверял, будто те сопровождают людей всю жизнь, однако затем стал отличать их от чрезмерно усиленной невротической реакции (педантизма).
Пример из собственных наблюдений: страдающая педантизмом женщина еще маленькой девочкой-школьницей под давлением брата украла и отдала кому-то тетрадь. Насколько она помнит и как удалось выяснить в ходе анализа, то был единственный нечестный поступок в ее жизни. В дальнейшем из-за него ее страшно мучила совесть. Будучи взрослой, она пришла к бывшему учителю и обо всем рассказала, но из-за такой мелочи над ней только посмеялись. Она отдавала большие суммы на нужды школьников, но не могла обрести внутреннего мира, поскольку за этим крылась глубоко лежащая неосознанная вина. Несоразмерность осознанной вины и наказания поразительна.
Точно так же могут себя вести и верующие, которые, несмотря на свое покаяние, раскаяние, признания, сердечные сокрушения, молитвы, прощение, перемену взглядов, освящение, веру в милость Божию и в то, что Бог простит им совершенный проступок, который другим, в том числе и католическим священникам, и протестантским пасторам, кажется незначительным, испытывают страшные угрызения совести и не могут найти из них выхода. Религиозные и церковные средства не действуют. Католик, страдающий педантизмом, после причащения не чувствует совсем или почти никакого облегчения, хотя считает, что с точки зрения церковной доктрины, с которой он согласен, это нелогично и даже ересь, а потому является новым грехом
[65]. Точно так же протестант, страдающий от тревожного невроза, на определенном этапе развития болезни не испытывает облегчения, несмотря на все евангельские обещания, утешения духовника, покаяние, раскаяние, исповедь и молитву, – именно потому, что из-за скопления и заклинивания самоупреков, вытесненных в бессознательное, направленные на сознание аргументы духовника не достигают цели и не могут оказать никакого влияния. Это страшное чувство, что тебя не спасло ревностное обращение к предложенным религией средствам получения благодати, даже усиливает страх, часто вплоть до отчаяния, когда человек чувствует, что Бог отверг его и он навеки проклят. Тогда у человека возникает уверенность в том, что он согрешил против Святого Духа, при этом он не может четко сказать, в чем состоит этот грех. В качестве реакции часто выступает апатия (Лирц, с. 16). Мы не можем в рамках этого исследования назвать все побочные явления (эквиваленты страха, порожденного чувством вины). Проявления страха и его действия часто нельзя отделить друг от друга.
