И тот факт, что эта причудливая система работает, можно считать оксфордским чудом, не в последнюю очередь возможным благодаря Лондонскому филиалу OUP, функционирующему по собственному сценарию. Коммерческий успех последнего покрывает даже бюджетный дефицит Кларендон-пресс, чисто академического отделения Лондонского филиала OUP. Там издаются книги и похлеще стихотворных сборников. По рекомендации Дарвина в 1878 году там вышел труд «О некоторых различиях в строении голосовых связок птиц отряда воробьиных, каковые до настоящего времени не привлекали внимания», за четверть века нашедший двадцать одного покупателя. Но ведь и такому лежалому товару издательство в немалой степени обязано уникальной репутацией, а еще, конечно, сотрудникам – как, например, редактору, умеющему читать на сорока языках, преподавателю колледжа Крайст-Черч Леофранку Холфорду-Стривенсу. Когда в 1967 году этот полиглот сдавал выпускной экзамен, ему дали древнегреческий текст с указанием «Переведите!». И он перевел, но на такой язык, который никто из экзаменаторов не смог определить. В конце концов они установили, что перед ними диалект фризских крестьян xix века.
С архитектурной точки зрения OUP не представляет собой ничего особенного. Достояние OUP – не здания, а труды. Два из них следует знать непременно: это крупнейшие в своем роде достижения издательского дела. Первый представляет собой справочное издание, составленное из биографий всех сколько-нибудь значительных представителей общественной жизни Британии и ее колоний: шестьдесят три тома «Словаря национальных биографий», выпущенные в 1885–1901 годах. Эта «национальная галерея словесных портретов», в полном соответствии с фундаментальной викторианской идеей, должна была служить усилению чувства национальной гордости. Первым составителем стал отец Вирджинии Вулф, сэр Лесли Стивен, кембриджский историк литературы, отнюдь не являвшийся провозвестником женского движения. Он включил в свой труд около тридцати пяти тысяч мужчин и всего около тысячи женщин, породив некий дефицит, с тех пор восполняемый дополнительными томами под собирательным названием «Забытые личности».
Несмотря на исключительную добросовестность лексикографов, в первое издание включили двух людей, никогда не существовавших: это Адам Англикус и Томас Катуод, фиктивные порождения оксфордского абсурда.
В 2004 году должно было выйти новое, пересмотренное издание, содержащее около пятидесяти пяти тысяч жизнеописаний – коллективная память нации (онлайн-версия: www.oup.co.uk/newdnb).
Второй великий проект xix века, который OUP продолжает и в xxi веке, вкладывая в его развитие более пятидесяти миллионов евро, – это Oxford English Dictionary, OED («Оксфордский словарь английского языка»), одно из мировых чудес лингвистической учености. Первый том его (от A до Ant), посвященный королеве Виктории, вышел в 1884 году, ровно через тридцать лет после выхода первого тома «Немецкого словаря» братьев Гримм, служившего образцом для оксфордских лексикографов. Их собственный Гримм носил имя Джеймс Мюррей и был шотландским филологом, мечтавшим уложиться в десять лет и четыре тома. После его смерти в 1915 году (он умер, добравшись до слога «Та») потребовалось еще тринадцать лет, прежде чем увидело свет двенадцатитомное издание OED.
Гигантская инвентарная опись единиц английского языка – «самое длинное из написанных когда-либо стихотворений» (Энтони Бёрджесс) – рождалась в сарае под крышей из гофрированного стального листа на заднем дворе дома Мюррея в северной части Оксфорда – в холодной, мокрой, «ужасной дыре», как называли «скрипториум» его редакторы. Там сортировалось, откладывалось и обрабатывалось все, что присылали Мюррею добровольные помощники со всей Англии, более тысячи карточек в день с примерами литературного употребления для каждого слова, влючая и самое длинное – floccinaucinihilipilification («оценка чего-то как совершенно никчемного»). Некоторое время лексикографом в OED (в разделе «спорт и скабрезности») работал писатель Джулиан Барнс.
Второе издание «Оксфордского словаря английского языка» (OED 2), выпущенное в 1989 году, включало уже двадцать томов – настоящий исполин в мире слов. В 1998 году на пути к третьему изданию было осуществлено переиздание (онлайн-доступ: www.oed.com), оцененное весьма высоко, однако и раскритикованное за капитуляцию перед духом времени. Но ученики Мюррея фиксировали лишь развитие английского языка; куда же деться озадаченному читателю при встрече с американизмами и неологизмами вроде Prozac, Blairism и sex tourism?
[76] Между «оксфордским английским» и «английским-эсперанто», действующим в Интернете, дистанция огромного размера. Новые словечки, выловленные вами в Сети или где-нибудь еще, присылайте в Оксфорд, в редакцию OED 3. Для полного пересмотра словаря, который планируется завершить к 2016 году, необходимо заново переработать каждое из семисот пятидесяти тысяч ключевых слов вкупе с двумя миллионами четырьмястами тысяч примеров употребления.
Перед домом Мюррея, по адресу: Бэнбери-роуд, 78, где ныне проживает известный зоолог Десмонд Моррис, по-прежнему стоит красный почтовый ящик, формой напоминающий колонну, когда-то установленный почтовыми служащими специально, чтобы он мог вместить огромную корреспонденцию собирателя слов.
На зеленой окраине города: Оксфордский канал и луг Порт-мидоу
Я хочу тебя взять с собою туда, где ты никогда не бывала –
Полугород, полупредместье – земли возле Канала,
Античных развалин они мне милее: люблю их сильнее холмов покатых,
И нету на свете реки прямее и тоньше Канала.
Джеймс Элрой Флеккер (1884–1915). «Оксфордский канал»
За домами Иерихона просвечивают воды Оксфордского канала. По берегам растут ивы, ольха, орешник. Взлетают дикие утки, по береговой полосе семенит кулик. У берега пришвартованы ярко раскрашенные прогулочные яхты «Шекспир» и «Петрарка»; здешние баржи носят самые фантастические имена – «Ящерица Билл» и «Прекрасная Розамунда», «Пус тяки», «Прозорливость». Многие годами гниют в глубинах под Хитбридж, зато есть здесь и плавучие дома с почтовыми ящиками, веревками для белья, даже с крошечными палисадниками, где цветут ирисы, клематис, садовая земляника, жасмин и розмарин на узкой полоске между баржей и дорогой вдоль берега. Самые крошечные сады Англии можно увидеть на берегах Оксфордского канала – в серо-зеленом, своеобразном городском предместье, где обитает лодочный народ – те, кто выпал из жизни или раньше времени ушел на пенсию, – безработные, студенты, странствующие ремесленники.
Канал между Оксфордом и Ковентри имеет протяженность сто тридцать три километра. Строительство его началось в 1769 году, когда Англию охватила «канальная лихорадка», а завершилось в 1790-м. У самой Темзы возле шлюза Исиды, где канал соединяется с Темзой, переброшен красивейший мостик с коваными чугунными перилами, время от времени там вылавливают самоубийц. По этому каналу, связывающему Темзу с Трентом и Мерсией, из шахт центральных графств в Оксфорд прибывал уголь. Такой путь был дешевле морского. Глубина канала всего полтора метра, ширина – около пяти метров, но этого достаточно, чтобы два судна, встретившись, могли благополучно разминуться. Стандартная ширина прогулочного судна (чуть больше двух метров) в точности совпадает с шириной прибрежной дороги.
