Говоря о механизмах «выбора» любви, психоаналитики склонны отдавать преимущество бессознательному, утверждая, что в основе выбора лежит невротическая компенсация. И действительно, часто приходится сталкиваться с тем, что возлюбленного, а потом и супруга, выбирает не сам человек, а его неосознаваемое «я». Представьте себе молодую женщину, которая жила в семье, где было принято громко выяснять отношения, а унижение и оскорбления – в порядке вещей. Она всегда чувствовала себя в доме своих родителей виноватой и ненужной. Когда она познакомилась с мужчиной, отличавшимся спокойствием, молчаливостью, вежливостью, никаких сомнений у нее не возникло – переехала к нему через месяц знакомства («сбежала из домашнего ада»), еще через два месяца они расписались и обвенчались. Через год после свадьбы она уже была на приеме у психолога с запросом: «Муж меня постоянно игнорирует, не разговаривает со мной, не интересуется моей жизнью. Наверное, я как-то неправильно себя с ним веду. Что мне в себе изменить, чтобы он начал обращать на меня внимание?» Женщина снова чувствовала себя виноватой и ненужной, но теперь уже в супружестве… Одна из ошибок «невротического» выбора – критерий выбора не суть, а форма отношений. Форма может кардинально отличаться – крик/ молчание, раздражение/спокойствие, грубость/вежливость. Суть при этом иногда остается неизменной – нет уважения и интереса к личности, нет стремления к взаимопониманию, отсутствует желание развивать отношения. Чувства членов семьи игнорируются и в молчаливом равнодушии, и в скандале. Получается, что хотела как лучше, а получилось как привычно.
Напомним, что невроз – это внутренний разлад человека с самим собой, который приводит к искажению (в той или иной степени) восприятия самого себя, мира, других людей и отношений с ними. Это может сопровождаться изменениями в мотивационной сфере, неадекватностью эмоциональных реакций. В примере, приведенном выше, женщина была настолько забита и закомплексована, что полностью утратила ощущение ценности собственной личности и жизни, поэтому она не рассчитывала на то, что ее «такую» кто-то может полюбить – для решения выйти замуж было достаточно, что на нее хотя бы не кричат. Когда же прошла эйфория после «счастливого освобождения из ада родительской семьи», она обнаружила, что муж ее не любит, в чем она себя же и обвинила.
Но оказывается, что пугающий многих невроз, как и все «невротическое», тоже может быть ресурсом. По мнению Юнга и его последователей, «в обострении невроза заложена возможность осознания, то есть появления нового взгляда на самих себя: кто мы такие на самом деле – в отличие от того, кем мы себя считаем. Благодаря неврозу и сопутствующим ему симптомам, мы можем откровенно увидеть свои ограничения, – но вместе с тем мы можем узнать свою силу и свою истинную сущность. С этой точки зрения, невроз похож на будильник, и его роль гораздо более позитивна по сравнению с той, которую ему приписывает медицинское сообщество и подавляющее большинство непрофессионалов»
[29]. Часто невроз становится необходимой предпосылкой для выбора важного жизненного пути, следуя по которому, человек постепенно может прийти к осознанию возможности внутренней интеграции, которую раньше всегда искал вовне. А это, в свою очередь, оказывает существенное влияние на выстраивание отношений с другими людьми. Некоторые наши «клиенты со стажем» даже научились довольно точно определять среди окружающих «мужчин (или женщин) своего невроза» по каким-то, как правило, невербальным признакам. Одна женщина узнавала «свой» мужской типаж по характерным нервным движениям пальцев рук в сочетании с непрерывным курением, резким голосом в разговоре по телефону и… остроносым ботинкам. А мужчина, пришедший в себя после развода, отличал в речи женщин властные «материнские» интонации. Нам, однако, представляется, что и невротический выбор имеет свободную личностную составляющую. Измерить ее невозможно. Человек выбирает того, кого он любит, или выбирает того, кого ему хочется любить – свою мечту, а не реального человека. Ясно одно – чем осознаннее чувство, которое человек называет любовью, тем более он свободен и ответственен в своем выборе. В любом случае, у него есть свобода любить.
Любовь – это для взрослых
В любви есть забота о сохранении личностной свободы, данной каждому человеку Богом, и сохранении возможности развития как своей, так и другого человека. «Я люблю, но хочу оставаться свободным и ответственным. Я признаю и твою свободу, чтобы наши отношения были свободными и ответственными», – так можно расшифровать внутренний диалог любви. «Любовь – единство с кем-то или чем-то вне самого себя при условии сохранения отделенности и целостности собственного Я… В акте любви я един со всем сущим, и одновременно я сам – уникальное, отдельное, ограниченное, смертное человеческое существо. И действительно, любовь рождается и возрождается из того самого противоречия между отделенностью и единством», – писал Эрих Фромм
[30].
Любовь заботится о поддержке собственных границ и ресурсов личности, а также о помощи в создании ресурса, о поддержке другого человека. Ни я, ни другой человек – не «объекты», с помощью которых мы удовлетворяем свои потребности. Предполагается, что я – взрослый человек, самостоятельно могу удовлетворить свои потребности, сам о себе позаботиться и мне для этого «мама» не нужна. Поэтому я не стану ожидать, что другой позаботится о моих потребностях. В свою очередь, я тоже не буду пытаться стать «родителем» в партнерских отношениях. Иначе это приведет меня к зависимости.
Как мы уже говорили, в зависимых отношениях партнер очень часто выступает в такой родительской позиции, когда от него требуется защитить, позаботиться, разгадать желание. Вот пример: «Если ты меня любишь, то ты должен догадываться и знать, что мне нужно в данный момент», – это же нормальное, здоровое требование грудного младенца к своей маме. Ведь мама грудного младенца, которая еще совсем недавно носила его в своей утробе, очень хорошо его чувствует. Она действительно предугадывает его желания, чувствует его потребности, знает его лучше, чем он сам себя знает. Но когда мы выходим замуж или женимся, предполагается, что мы уже из младенческого возраста вышли, и что другой человек не должен быть нам «родной матерью» и не должен догадываться, предугадывать, предвосхищать наши желания. Если мне что-то нужно, что я не могу для себя сам сделать, то я попрошу, для этого мы и учимся говорить.
Апостол Павел очень отчетливо говорит о зрелости человеческой личности, прибегая к образам младенчества и мужества. Некоторые отсылают к словам Спасителя: «Если… не будете как дети, не войдете в Царство Небесное» (Мф 18:3) – и на основании этого говорят: «Вот и я хочу оставаться как ребенок, и в этом мое достоинство; я хочу сохранить свое детство и не собираюсь взрослеть». Во-первых, апостол Павел на это отвечает, что младенческое естественно и свойственно для младенческого возраста, а во взрослых летах оно уже неуместно (1 Кор. 13:11). Сохранять его – означает сопротивляться тому росту личности, который предназначил человеку Бог. Во-вторых, младенцу свойственна особая – слепая любовь к матери, к отцу, к близким. «Слепая» в данном случае имеет переносное значение: ребенок любит некритически, безоце-ночно, неизбирательно и в этом смысле – слепо. С другой стороны, отличие «слепой» любви еще и в том, что она не осознается, в ней нет меры, она не выбирает средств, а цель ее – обладание своим «предметом» любой ценой. Она может проявляться самыми разными способами, иногда очень причудливыми, неожиданными, искаженными. Например, в порыве слепой любви ребенок, чтобы отвлечь родителей от их конфликтных отношений, может заболеть. Ведь тогда мама и папа перестанут ругаться, а начнут беспокоиться о его здоровье, лечить его, а страх за жизнь малыша может сплотить их хотя бы на какое-то время. Вместо встречи личности с личностью, в слепой любви происходит слияние, размывание границ – маленький ребенок и не способен на другие отношения. Взрослые, движимые такой любовью, тоже порой ведут себя как дети: так, жена может бессознательно довести себя до тяжелой болезни «в надежде», что муж ее больную не бросит. Во взрослых отношениях слепая любовь может привести к беде, она может стать основой предательства, измены, она может стать основой глубокой вражды и даже убийства (например, из ревности – жажды обладания). Это та цена, которую мы платим за нежелание взрослеть. Взрослая любовь – любовь к личности, любовь, различающая поступки и лицо, то есть совершающего их человека. Любовь взрослая может не принимать и не соглашаться (вплоть до разрыва отношений) с греховными поступками, но оставаться любовью. Если же мы слепо любим, то можем не только принять грех, но даже и стать его соучастниками. Поэтому младенческое во взрослом человеке – проявление незрелости личности, а это вовсе не безобидная вещь.
