Жить с таким самоощущением очень тяжело. Но в фундаменте этого самоощущения глубокое неприятие себя, заложенное в раннем детстве: «Все тщетно, стыдно, все старания ни к чему не приведут, ничего не получится, я никому не нужна, никто мне не поможет, все плохое из-за меня, упущенное не вернешь, исправить ничего нельзя, да и вообще нехорошим людям, таким, как я, радоваться и жить нельзя». «Жить нельзя» – самый страшный результат неприятия себя, он может привести к суициду или к суицидальному поведению, к экстремальному образу жизни. Другое возможное последствие обесценивания жизни, обесценивания личности – аборт. Ведь если человек не ценит свою собственную личность и свою собственную жизнь, то с какой стати он будет ценить жизнь другого человека? Как это ни страшно, но человек, в праве на жизнь которого родители сомневались, также может испытывать сомнения по поводу того, дать ли жизнь своему ребенку или убить его. Нам необходимо понимать, насколько тяжелые последствия могут быть в случае намеренного обесценивания, унижения личности и потери ощущения собственной ценности.
Чтобы увериться в праве на свою жизнь, многие начинают нуждаться во внешних подтверждениях, ведь внутренней уверенности нет. Из-за отсутствия ощущения безусловной ценности собственной личности может сформироваться зависимость от чужого мнения: «Я должен обязательно всем нравиться, ведь если я им понравлюсь, значит, я ценный». Нет доверия себе, не сформированы внутренние критерии для оценки своих поступков и внешних событий: «Если я принимаю сам решение, то мне будут мотать нервы, мне будут долго напоминать об этом при любом удобном случае. Меня будут осуждать, сгущать краски, делать выводы на будущее. Если я сам принимаю решение, то я буду сомневаться все время – до и после того как я принимаю решение. Буду мучиться, буду сожалеть, все время думать, что это были неправильные решения, обесценивать полученный опыт. Лишусь сил, и жизнь моя будет отравлена. И если я сам принимаю решение, то оно должно быть лучшее из всех других возможных. Я должен стать лучшим. И благодаря этому решению, лучшему из всех, я смогу оправдать свою жизнь». То есть выбор – оправдывать свою жизнь, доказывать, что я ценный, стараться быть хорошим… или ничего не делать, из страха допустить ошибку.
В глазах стоит немой вопрос: «Что мне сделать, чтобы вам понравиться?» И читается невысказанная просьба: «Убедите меня своим одобрением, что я все делаю правильно и мне можно еще пожить!» Проблема в том, что, сколько бы ни убеждали и ни уговаривали, сколько бы ни говорили о любви и признании, не поверит… Базовое доверие к миру было сломано тогда же, когда утратилась связь с ощущением собственной ценности. Любые внешние подтверждения обесцениваются, подвергаются сомнению, отвергаются: «они ошиблись, они меня просто плохо знают, поэтому так ко мне относятся, если бы они узнали меня получше, увидели бы, какой я на самом деле, они не то чтобы любить меня не стали, но ни за что не захотели бы иметь со мной дела».
Стремление быть «хорошим» в глазах других, чтобы заслужить похвалу или избежать наказания, для многих людей стало настолько привычным, что они даже не замечают, как автоматически отказываются от своих истинных потребностей, чувств, особенностей – не ощущают себя. Некоторые, осознав, что «устали стараться казаться хорошими», решаются на изменение своего отношения к себе, пытаются разобраться в том, что же с ними произошло. Другие же пытаются оправдать свой привычный образ жизни, подвести под него «научную» или «религиозную» базу, подбирая подходящие цитаты из авторитетных источников. Но отказываясь признавать свои личностные искажения, человек лишает себя возможности что-то изменить.
Представьте себе молодого мужчину (этот «собирательный образ» – типичный случай), который всю жизнь старался вписаться в представление своей мамы о хорошем сыне, оправдать те ожидания, которые она ему регулярно озвучивала: «Сын должен быть послушный, скромный, тихий, никому не мешать, заботливый, внимательный, слушающий, сочувствующий, жертвенный, понимающий, неагрессивный, безотказный, без претензий, молчаливый, терпеливый, сдержанный, доброжелательный и, конечно, не такой эгоист (и прочее), как твой отец». Вам не кажется, что это описание не мальчика, а девочки? Вписаться в эти ожидания нет никакой возможности, потому что «мальчик» (а ему уже чуть за тридцать) – такой, какой он есть, живой: решительный, настойчивый, агрессивный, самостоятельный, бывает жестким, уверенный, громкий, с претензиями, отказывающий, эмоциональный, открытый, может, как и его отец, постоять за себя и, вообще-то, он себя уважает. Но «живой», настоящий он маму не устраивает – он неудобный, непослушный. Для этого мужчины быть «хорошим» в данном случае – значит предать себя. Ценность «меня такого, какой я есть» ставится под сомнение, и человек, ориентирующийся на мнение окружающих, начинает думать, что он живой – плохой. Потому что он не вписался в мамину картину. Но он не догадывается, что если бы ему все-таки удалось сломать себя и поместиться в прокрустово ложе, он бы услышал от мамы: «Ты не мужчина, ты – тряпка! У тебя нет стержня. На тебя невозможно опереться! Ты – диванный валик! Ни одна дура не согласится выйти замуж за такого тюфяка». «Двойной капкан» невыполнимых, взаимоисключающих родительских установок захлопнулся.
Есть такая грустная шутка, когда мама говорит своему маленькому сыну: «Если ты будешь себя хорошо вести, если ты будешь меня слушаться, если ты будешь есть кашку, я тебя буду любить», на что мальчик отвечает: «Мамочка, а я тебя буду любить просто так!» Мы часто забываем, что вообще-то любовь – она «просто так», что не надо ее заслуживать и необязательно стараться казаться быть хорошим, можно просто быть собой, потому что иначе и непонятно, кого любят. Если меня хотят переделать, если я не устраиваю, то может, я просто не подхожу этому человеку? Может, ему нужен кто-то другой?
И, тем не менее, даже понимая многое о себе, человек продолжает стараться делать все для того, чтобы его заметили и похвалили – его непомерная жажда любви ненасыщаема, он добивается от окружающих все новых и новых доказательств их неравнодушия, и продолжает им не доверять. Круг зависимости замкнулся, и выхода из него нет? Мы, как и многие другие психологи, так не думаем.
Гэри Чепмен в своей знаменитой книге «Пять языков любви», признавая влияние семьи на способность любить, писал, что, несмотря на опыт детства, возможность научиться любить у человека остается: «Известно, что дети по-разному развиваются эмоционально. У некоторых, например, складывается заниженная самооценка, у других – вполне адекватная. Некоторые не уверены в себе, другие всегда чувствуют себя в безопасности. Некоторые с детства ощущают, что их любят и ценят, другие растут нелюбимыми, нежеланными, недооцененными. Тот, кто с детства был окружен заботой, усваивает язык любви, на котором любовь выражали его родители и друзья. Он станет для него родным. Позднее он может овладеть и другими языками, но на родном говорить ему всегда легче. У тех, кто родительской любви не знал, язык любви формируется тоже. Но он не совсем правильный. Они – словно неграмотные дети со скудным запасом слов. В них мало вкладывали, но ведь они могут преодолеть это. Просто им придется работать усердней, чем другим. Ребенок эмоционально слаборазвитый может почувствовать любовь и научиться выражать ее, но ему сложнее, чем тем, кто рос в здоровой счастливой семье»
[70].
