Стил, уловив что-то в его голосе, придвинулась поближе:
– Ты в порядке, Лаз? Выглядишь так, будто кто-то затолкал тебе в задницу злого ежа.
– Да просто… приступ боли, вот и все. Цена вмешательства с целью прекратить драку.
– О, а я с трудом смогла надеть на себя бюстгальтер утром. – Она расстегнула рубашку. – Вам надо увидеть мои ребра, они…
Харпер выставила вперед подбородок.
– Пожалуй, мне лучше пойти посмотреть, как там Нервир. Прошу прощения. – Она нашарила рукой ручку и выбралась из машины.
– Думаю, я нравлюсь твоей сестричке, – ухмыльнулась Стил.
– Да. Потому что ты такая желанная.
– Самое главное, ты сам не забывай об этом. – Она запыхтела своей эрзац-сигаретой. – Пока ты играл в крутого полицейского, я развлекала ее рассказами о сексуальных победах своей юности. Самые запомнившиеся моменты я, разумеется, отредактировала. – Она вздохнула. – Я когда-нибудь рассказывала тебе о миссис Моргенштерн? Ей было тридцать четыре, а мне пятнадцать. Она была моей учительницей, учила меня играть на фортепиано, а я была сексуально озабоченной…
– Заткнись.
Стил засопела.
– Я думала, что вам, мальчикам, нравится действо «девочка-на-девочке».
В тучах появился разрыв, через который блеснула холодная полоса лунного света.
Стиви Фаулер.
И что, черт возьми, он, Логан, должен теперь делать? Наверняка то, что Фаулер должен был передать ему, окажется в хранилище вещдоков и улик. А может, Рубен понадеется, что Логан отпустит этого любителя горных велосипедов? Черт, ведь не было ни единого шанса, что так произойдет… Харпер, Нервир, Стил, эта шишка из Элгина – все они из кожи вон лезут ради того, чтобы приписать себе все успехи. И вывести на чистую воду всех соучастников.
Ой, ну как же он облажался…
– Как бы то ни было, однажды миссис Моргенштерн приходит на урок в узкой прямой юбке и шелковой блузе и… о, мои волосатые подмышки, Лаз, ты должен был видеть ее груди…
Эркарт. Позвонить Эркарту и рассказать, что произошло.
– Каждый раз, когда она склонялась к роялю, меня охватывало такое чувство, будто я ныряю в Лох Кливадж
[103]. Боже, ты мог бы там утонуть…
Если подумать, в этом нет его вины. Облажался Фаулер, а не он, Логан.
– Ну, я говорю ей, что у меня затруднения с аппликатурой
[104], а она говорит…
Зазвонил телефон. Кто бы это ни был, наверняка это должно быть лучше, чем «Исповедь девчонки-лесбиянки, обучавшейся игре на фортепиано».
– Макрей.
– Логан? Это Эймон. – Пауза. – Твой брат.
Логан выбрался из машины.
– Дай, попробую угадать: мама наговорила тебе невесть чего?
– Яне понимаю, почему ты все время настроен против нее, Логан. Она позвонила мне и, заливаясь слезами, рассказала, что ты кричал и оскорблял ее. Ну как ты можешь быть таким бесчувственным и…
– А она сказала тебе, почему я кричал, Эймон? Открыла тебе этот крохотный самородок правды или, как всегда, врала? Ну, что скажешь? – Выдыхаемый воздух на мгновение повисал в форме закрученных струек и почти мгновенно уносился ветром. Уши пощипывало.
– Логан, она же твоя мать. Ты не можешь…
– Отец не умер, когда в него стреляли. Попал в госпиталь, а когда встал на ноги, уехал в Дамфрис с медсестрой. Они обосновались там, и у него появилась другая семья. У тебя, кстати, есть сестренка, Эймон: ты уже не самый младший из нас.
Из кинологического фургона донесся громкий яростный лай.
– Все эти годы она таскала нас возлагать цветы на его могилу, а он был жив.
В трубке была тишина.
– Она лгала нам, Эймон. Мы росли без отца, а она лгала.
Лай становился все громче, собаки провоцировали одна другую.
Логан подошел и со всего маху ударил ладонью по холодной металлической переборке.
– Молчать, оба замолчите!
Не сработало – лай стал громче.
В доме напротив задергались шторы.
Возможно, разглагольствовать посреди улицы было не самым разумным поступком: кто угодно мог заснять и выложить в Сеть.
– Ты еще не отключился?
– Я не знаю, Логан, что ты стараешься доказать, но это не смешно. Стань же, наконец, взрослым, позвони маме и извинись.
– А ты перестань быть маменькиным сынком.
– Договорились, теперь я отключаюсь.
Повисла тишина. В прямом смысле – собаки тоже замолчали. Ну и ну, Эймон встал на ее сторону. Ну и черт с ним.
Логан стер конденсат с экрана и заблокировал номер брата.
Стоял и смотрел на улицу. В дальнем конце улицы между домами светилось море, похожее на полированное надгробие.
Тридцать четыре года.
Тридцать четыре долбаных года…
Стил все еще пыхтела сигаретой, когда он снова забрался в машину.
– Командир корабля снова с нами.
Логан захлопнул дверь.
– Только не начинай.
– Ты когда-нибудь задумывался над тем, почему ты такой жалкий мерзавец?
Он повернулся и пристально посмотрел на нее.
– Прошу тебя, пожалуйста, объясни мне это. Может, потому, что я вчера испугался? А может, из-за того, что мне могли перерезать горло накануне вечером? Или, может быть, потому, что кто-то сегодня сжег дотла квартиру Саманты? – С каждым произносимым словом голос звучал все громче. – Да, и вот еще что… может быть, это оттого, что в пятницу я убил свою девушку? Выбери из всего этого что-то одно! – Брызги слюны мелькали в свете, излучаемом индикаторами на приборной доске.
Стил глубоко затянулась, из ее носа заструились струйки дыма.
– Ты закончил, или это всего лишь небольшой перерыв в истерике?
– У меня тяжелая неделя, ты это понимаешь? – А ведь он не упомянул о том, что на его глазах убили человека, и о том, что он сам убил человека. Ему с трудом удалось сделать глубокий и долгий вдох. Удивительно, что он вообще мог дышать.
Она вздохнула, потом сжала рукой его плечо.
– Ты глупец, Лаз, и ты это знаешь. Ты с этим согласен?
И еще со многим, кроме этого.
