– Немного, – ответила я. – Я выросла в цирке…
– Не может быть! – воскликнула Пэтти. – Ой! – От избытка эмоций рука у нее дрогнула, нож соскочил, и она поранила палец.
– Под воду, девочка. И побыстрее, – велела ей миссис Раддл.
– Правда, – ответила я. – Однажды в Мертир-Тидвил
[51] приехал цирк. Моя мама с друзьями перебрались через перевал, чтобы посмотреть. И Мамгу
[52] – так мы звали мою бабушку, – так вот, на следующий день Мамгу узнала, а ей рассказали друзья мамы, что мама убежала с метателем ножей. Они поженились, и я младшая из их семерых детей. Хотя я младше шестой всего лишь на двадцать минут.
– И вы жили в цирке? – Кровь у Пэтти продолжала идти, но это, казалось, ее совсем не беспокоило.
– Ну да. И путешествовала по всей стране. Читать меня учил укротитель львов. И когда мы попадали в город, в котором была библиотека, я проводила там, среди книг, все свое время. Мне было не важно, что читать – самое главное было с головой погрузиться в книгу.
– То есть вы убегали из цирка, чтобы читать книги, – рассмеялась миссис Раддл. – Теперь я все поняла.
– Тише, миссис Р., – остановила ее Пэйшенс. – Мне кажется, это просто изумительно. А вы каким-нибудь трюкам научились? Обожаю цирк.
– Мой папа научил меня метать ножи, – ответила я. – А еще я немного акробатка. Ну, и если в поместье появится лев, сбежавший из цирка, я точно знаю, что надо делать.
– Боже! – опять воскликнула юная кухарка. – И что же?
– Бежать без оглядки, – ответила я.
– Получила, дурочка? – усмехнулась Раддл.
Бетти появилась как раз вовремя.
– И над чем мы здесь смеемся? – невинно поинтересовалась она.
Услышав этот вопрос, повариха и ее помощница вновь расхохотались.
– Я делилась некоторыми секретами из жизни цирка, – ответила я.
– Цирка? – переспросила Баффри. – Но это же полная ерунда! Почему бы вам не рассказать им что-нибудь из жизни шпионов?
– Шпионов? – не поверила миссис Раддл. – А вы нам тут сказки не рассказываете, мисс Армстронг?
– Совсем нет, – ответила я. – Второе пришло на смену первому. Мамгу заболела, так что мама вернулась в Абердэр, забрав с собой троих младших детей. Папа с четырьмя моими старшими братьями остался в цирке, а Даи – он был всего на два года старше меня, – моя сестра-близнец Гвинет и я вернулись в долины. Мне тогда было, кажется, двенадцать лет. И вот, пока мы пытались наладить жизнь в шахтерской деревушке, мы целый год ходили в местную школу. Даи закончил в шахте, как и его дедушка, Гвинет получила работу Мамги в местной лавчонке, а я… я вновь покинула отчий дом.
– Чтобы стать шпионкой, – в голосе миссис Раддл слышалось недоверие.
– Нет. Чтобы стать посудомойкой в Кардифе.
– И там вы встретили леди Хардкасл? – уточнила Пэтти.
– Нет, леди Хардкасл я встретила в Лондоне. Через два года работы у Уильямсов я перебралась в Лондон, а там, еще через два года, леди Хардкасл, подруга моих тогдашних хозяев, предложила мне стать ее горничной.
– Восхитительно, – вновь подала голос Пэйшенс.
– Это в семнадцать-то лет? – не поверила повариха. – Теперь я точно знаю, что вы все выдумываете. У леди никогда не бывает семнадцатилетних служанок. Не верь этому, Пэтти.
– Нет, миссис Раддл, это все правда, – поддержала меня Бетти. – Миссис Беддоуз сама говорила мне об этом. Она ничего не знает про цирк, но леди Хардкасл рассказывала им, как они встретились с мисс Армстронг. А еще она рассказывала, как они с сэром Родериком поехали в Шанхай и взяли мисс Армстронг с собой. И о том, как сэра Родерика убили, а им пришлось бежать, чтобы спасти свои жизни.
– Подумать только! – воскликнула пожилая кухарка. – Приношу вам свои извинения, мисс Армстронг. Никогда не слышала ничего подобного. Да уж…
По-видимому, они с Пэтти, полностью лишившись дара речи, вновь принялись шинковать и перемешивать еду.
Баффри тоже осталась стоять молча, погруженная, наверное, в свои мысли.
– Я вам зачем-то была нужна, fach? – поинтересовалась я. – Или вы искали миссис Раддл?
– Что? – рассеянно переспросила горничная Розамунды. – Ах да, нет, нет, ничего особенного. Я пришла просто чтобы… чтобы…
– Чтобы немного отдохнуть от миссис Беддоуз, – предположила я.
– Вы даже представить себе не можете, что это такое, – со вздохом произнесла Бетти. – Клянусь, она самая… самая…
– И всегда такой была, милая, – вставила миссис Раддл. – В этой маленькой банде она всегда была самой противной. Леди Лавиния обычно привозила с собой своих подруг на время каникул. Они, правда, были совершенно очаровательными. Все время были готовы пошалить, но вы не подумайте ничего такого. И если когда-нибудь шалость переходила границы, то это только из-за маленькой Розамунды Бирчетт, как ее тогда звали, которая была у них за главаря. Она могла быть очень злобной.
– И что же они делали? – спросила я.
– Сложно вспомнить что-то одно, – сказала повариха. – С ними вечно что-то происходило. Они любили подшучивать друг над другом, ну, и иногда над младшими слугами. В большинстве случаев проказы были добрыми. Но если происходило что-то злое, то виновата всегда была мисс Бирчетт. Говорят, в школе у них тоже что-то случилось…
– Вы меня удивляете, миссис Раддл! – В помещении, как воплощение духа, никак не находящего покоя, появилась миссис МакЛелланд, домоправительница. – Вы должны подавать Пэтти хороший пример. И не говорить уничижительно о наших гостях. В Кодрингтоне мы так не делаем.
Видно было, что пожилой кухарке неприятно, что кто-то выговаривает ей в присутствии ее помощницы, но надо отдать ей должное, она сдержалась.
– Что же касается вас, мисс Баффри, то я думала, что вы будете защищать свою хозяйку, а не участвовать в этом злословии, – добавила Мюриэль.
Бетти покраснела.
Я решила, что мне надо попытаться как-то разрядить обстановку. Не обращая внимания на миссис МакЛелланд, я спросила:
– Она вас ждет, Бетти?
– Что? Нет, она пишет письма. Мне надо будет помочь ей одеться к чаю. А потом к обеду. Но час с небольшим у меня есть.
– Тогда пойдемте, fach, – предложила я. – Посмотрим, какую шалость мы с вами сотворим на пару.
* * *
Как оказалось позже, шалить нам с Бетти не пришлось. Она ни за что не хотела рассказывать о своей последней стычке с хозяйкой, но было ясно, что после нее девушка здорово перенервничала. На какое-то время мы прошли в огород, но беседа не складывалась. Так что я попыталась устроиться на одной из низких стен и сидеть там, храня все понимающее молчание, но Баффри никак не могла успокоиться. В конце концов она извинилась и вернулась к работе. Ничего не поделаешь – мне тоже пришлось вернуться к своей.
