Я не хочу сказать, что в Кодрингтон-холле было что-то прозаичное. В какой-то момент в восемнадцатом столетии у тогдашнего графа Ридлторпа завелись денежки, и он истратил добрую часть своего состояния на то, чтобы разрушить до основания разваливающийся дом своих предков и заменить его громадным новым – великолепным памятником богатству и авторитету его семьи. И хотя многие считали здание старомодным, предпочитая викторианскую безвкусицу или неоготическую мишуру, на меня всегда большое впечатление производила элегантная симметрия георгианской архитектуры.
Кодрингтон-холл оказался изумительным образчиком изысканной простоты того периода. Его единственным украшением был портик с множеством колонн. Под колоннами скрывались громадные черные двери, от которых нам навстречу шел мужчина в рабочей спецовке и в сопровождении двух шумных и практически неотличимых друг от друга далматинцев.
– Привет вам! – громко воскликнул он, перекрывая возбужденный лай собак.
Леди Хардкасл, ожидая, когда шофер обойдет машину и откроет ей дверь, помахала этому человеку рукой.
– Привет вам, – повторил мужчина, когда она вышла из машины. – Рад снова видеть вас, Эмили, старушка.
– Добрый день, Эдмонд, дорогой, – хозяйка поцеловала его в щеку.
– Эдмонд, – повторил мужчина. – Так, кроме вас, меня называла только матушка.
– Да, дорогой, но я никак не могу заставить себя называть вас Пройдохой.
Раздался короткий лающий смех хозяина усадьбы, привлекший внимание собак, которые, энергично виляя хвостами, исследовали чемоданы и саквояжи, выгружаемые Морганом из багажника. Они тоже залаяли. Лорд Ридлторп нежно потрепал их за уши и указал на входную дверь.
– А ну-ка, девочки, – сказал он, – быстро в дом.
К моему изумлению, собаки мгновенно повиновались ему и бросились в дом, тряся ушами и яростно виляя хвостами.
Взяв леди Хардкасл под руку, Ридлторп направился с ней к дому.
– Я так рад вас видеть, – сказал он на ходу. – Мне кажется, что Гарри немного стеснялся пригласить вас, но я сказал ему: «Ерунда, Ветродуй
[9], тащи сюда свою сестренку, и вспомним былые времена». Как будто вернемся в Кембридж, согласны?
– Я рада, что он вспомнил обо мне, – отозвалась моя госпожа. – Нам как раз не хватало этих каникул, правда, Армстронг?
Его светлость остановился как вкопанный и повернулся ко мне.
– Чтоб я так жил! – произнес он. – Так это и есть знаменитая мисс Армстронг? Как поживаете?
– Здравствуйте, милорд, – произнесла я с осторожностью, не совсем понимая его слова. «Знаменитая мисс Армстронг» – это хорошо или плохо?
– Не паникуйте, старушка, – лучезарно улыбнулся Эдмонд. – Ветродуй пел вам здесь дифирамбы. Он невероятно гордится своей младшей сестренкой, но о вас говорит так, что можно подумать, будто бы это Эмили ваша помощница, а не наоборот.
– Боже милостивый! – ляпнула я.
– Вот именно, что милостивый, – захохотал хозяин. – Так вот, позвольте представиться – я Эдмонд Кодрингтон, девятый граф Ридлторп. Но вы должны называть меня Пройдоха – все, знаете ли, меня так называют.
– Благодарю вас, милорд, – сказала я.
Он опять рассмеялся и вновь направился к дому.
– Морган отведет вас в помещение для слуг, мисс Армстронг. Мы хорошо позаботимся о вас.
С этими словами они с миледи исчезли, а мы с Морганом остались стоять, окруженные багажом.
– Который из них ваш, мисс Армстронг? – спросил молодой человек, кивнув на гору чемоданов.
Я указала на свой, и механик, выудив его из кучи других, направился с ним к правому крылу громадного дома.
– Я вас сначала представлю, – сказал он, – а потом кто-нибудь из парней отнесет чемодан к вам в комнату – мне кажется, вас разместили в одной комнате с горничной миссис Беддоуз, но она появится только завтра, так что сегодня комната в вашем полном распоряжении.
– Миссис Беддоуз? – переспросила я.
– Одна из подруг леди Лавинии. Она немного заторможенная, но я уверен, что вам она понравится.
– Миссис Беддоуз? – вновь уточнила я.
– Нет, ее горничная, – рассмеялся Морган. – Сама миссис Беддоуз та еще штучка.
Теперь наступила моя очередь смеяться.
Юноша провел меня вдоль стены дома до каменных ступенек, которые вели к входу для прислуги, где он первым прошел в дверь и пригласил меня следовать за ним. «Лабиринт» – это слово, которым мы часто злоупотребляем. Хотя, наверное, не так, – это слово давно лишилось своего первоначального значения, потому что последнее время его используют для описания любых мало-мальски запутанных путей, и поэтому использовать его для описания системы проходов под Кодрингтон-холлом мне кажется неправильным. Я очень быстро сдалась и прекратила попытки запомнить приметы и повороты, и вместо этого сосредоточилась на том, чтобы не отстать от своего провожатого. Путеводная нить закончилась бы у Тесея задолго до того, как мы добрались до столовой для слуг, и бедной старушке Ариадне пришлось бы умереть старой девой от мысли о том, что она навеки потеряла любимого только из-за того, что не дала ему большего клубка ниток. Значительно большего клубка.
Но вот наконец мы оказались в просторной столовой – месте сбора и питания прислуги. За длинным столом сидел, с разложенной перед ним газетой, лакей, чистивший большое серебряное блюдо. Когда мы вошли, он поднял на нас глаза.
– Привет, Эван, – весело поздоровался Морган.
Слуга молча кивнул.
– Это мисс Армстронг, горничная леди Хардкасл, – продолжил шофер. – Не откажись оказать нам услугу – отнеси ее чемодан в свободную комнату, что рядом с комнатой Лили и Розы, пожалуйста. Она будет жить в ней вместе с горничной миссис Беддоуз, когда они приедут.
– Мне надо блюдо полировать, – угрюмо ответил лакей.
– Да ладно тебе, это займет всего пару минут.
– А почему ты сам не можешь этого сделать? – спросил Эван все тем же угрюмым тоном.
– А авто за меня ты уберешь? Давай, лентяй. Пока ты здесь сидишь и рассказываешь мне, как ты занят, давно бы уже все сделал.
– Мистеру Спинни не понравится, если он увидит меня слоняющимся по дому, вместо того чтобы заниматься своим делом.
– Мистер Спинни будет рад, если ты поможешь нашей гостье устроиться получше в доме его светлости, – возразил Морган.
– Воистину так, – раздался глубокий голос от двери, находившейся справа от нас. – Оторви свою задницу от стула и делай, что тебе говорят, Эван Гаджер. И немедленно.
