Нелюдь сунул в руки Глебу сухую тряпку.
И тут Бычеголов открыл глаза. Приподняв шишковатую голову, он с изумлением оглядел лица присутствующих, задержался взглядом на Глебе, затем хрипло спросил:
– Что со мной?
– Ты упал на колья, – объяснил Ворон. – Они порвали тебе все внутренности.
– Но я цел?
– Первоход забрался тебе в живот и зашил все дыры, – с улыбкой проговорил Шакал. – Он спас тебя, вождь.
Бычеголов перевел взгляд на Ворона.
– Это правда?
Ворон молча кивнул. Бычеголов помолчал, потом взглянул исподлобья на Глеба и спросил:
– Что в таких случаях делают люди?
– Благодарят врачей и суют им в карманы деньги, – ответил Глеб.
Бычеголов усмехнулся и негромко приказал:
– Шакал, принеси «червивое яблоко». Я хочу отблагодарить Первохода.
Шакал кивнул и быстро прошел к деревянному сундуку, стоявшему в углу шатра.
– Червивыми яблоками со мной еще никто не расплачивался, – задумчиво проговорил Глеб. – Но, в принципе, все правильно. Какой хирург, такое и яблоко.
Шакал достал что-то из сундука и, почтительно улыбаясь, поднес Глебу. Глеб увидел, что на ладони у него лежит желтоватый камень, напоминающий по форме яблоко, с дыркой в боку.
– Это золотой самородок, – сказал Бычеголов. Вождь уже не лежал, а сидел на земле, прижав к зашитому животу растопыренную ладонь. – Я знаю, что люди любят золото. Возьми его.
– Ты даришь мне это золото? – не поверил своим ушам Глеб.
– Я плачу тебе за работу. Ты починил меня.
Глеб взял самородок и взвесил его на ладони.
– Тяжеленький, – уважительно проговорил он. – Похоже, это и впрямь золото.
Глеб сунул самородок в карман, взглянул на Бычеголова и спросил:
– Что дальше, вождь? Снова подошлешь ко мне убийц?
Бычеголов угрюмо усмехнулся и проговорил:
– Тебя больше никто не тронет.
Глеб повернулся к Ворону:
– Эй, носатый, слышал?
– Слышал, – нехотя отозвался Ворон. Он перевел взгляд на Бычеголова и вдруг произнес: – Вождь, по нашим законам, я могу вызвать ходока на бой.
Бычеголов взглянул на собрата удивленно:
– Зачем тебе это?
– Я все еще не верю ему. Он спас тебя, но сделал это под страхом смерти.
Глеб усмехнулся:
– Дурак ты, Ворон. На поясе у одного из твоих уродов – мой заговоренный меч. Если бы я захотел, я бы с легкостью выхватил его из ножен и вогнал тебе в задницу. И еще: позволь тебе напомнить, что я сам вернулся в ваш стан. И это после того, как ты и твои дружки забили меня камнями и бросили в реку.
Ворон хотел что-то сказать, но вождь перебил его:
– Он прав, Ворон.
– Прав?
Бычеголов кивнул:
– Да. Эй, ходок, оставь нас! Нам нужно поговорить.
– С радостью, – сказал Глеб. – Пусть только Измар отдаст мне мой меч.
Дозорный взглянул на вождя – тот кивнул. Измар снял с мускулистого плеча пояс с ножнами и швырнул Глебу. Глеб поймал пояс и, взяв его под мышку, вышел из шатра.
Лицо Ворона исказилось от гнева.
– Я не верю своим ушам, – проговорил он дрожащим от ярости голосом, глядя на Бычеголова сверкающими глазами. – Ты не разрешишь мне сразиться с ним?
Вождь покачал головой:
– Нет. Теперь он такой же мой собрат, как ты. Впереди у нас большая война, и я не позволю своим воинам перебить друг друга.
Несколько секунд Ворон стоял, сжимая темными пальцами рукоять меча, потом повернулся и пошел к выходу.
– Постой! – негромко окликнул его Бычеголов.
Ворон остановился.
– Я слушаю тебя, вождь.
– С ходока не спускай глаз.
– Но ведь ты…
– Я не доверяю людям. – Бычеголов взглянул на почти затянувшийся шрам, пересекающий его живот и грудь. – Сердца их полны коварства.
– Если бы ты позволил мне вызвать ходока на поединок…
– Нет. Он убьет тебя.
По лицу Ворона пробежала тень.
– Ты считаешь, что я плохой воин?
– Первоход убил множество наших собратьев. Олофа, Мдивана, Рампу, Волка… Не хватит пальцев на двух руках, чтобы перечислить всех. Некоторые из них были более искусными воинами, чем ты.
Ворон щелкнул костяными выростами на губах.
– Сердце мое обливается горечью, вождь, – гневно проговорил он. – Неужели мы простим ходоку все, что он сделал, и не отомстим ему за наших собратьев?
– Он принесет нам больше пользы живой, чем мертвый, – ответил Бычеголов глухим, жестким, не терпящим возражений голосом. – Просто следи за ним. Если уличишь его в предательстве, убей.
– Хорошо, – нехотя согласился Ворон. – Теперь я могу идти?
– Иди.
Ворон повернулся и вышел из шатра.
6
Глеб достал берестяную коробку с бутовыми самокрутками, вставил одну в рот и чиркнул зажигалкой. Затем затянулся и помахал рукой перед лицом, отгоняя дым.
– Глеб! – тихо позвал женский голос.
Он обернулся. Диона сидела на камне. Она была все так же хороша. Загорелое лицо, черные волосы, огромные зеленые глаза. Хоть сейчас на обложку журнала.
Глеб вдруг разозлился. Не на нее, а на себя – за то, что никак не может выбросить Диону из головы. Он хотел сказать какую-нибудь грубость, но Диона заговорила первой:
– Шакал сказал, что ты спас Бычеголова. Это правда?
– Правда, – угрюмо ответил Глеб.
– Зачем?
Глеб затянулся сигаретой, выдохнул облако дыма и посмотрел сквозь него на Диону.
– А ты сама как думаешь?
Диона пожала плечами:
– Я не знаю. Скажи ты.
Глеб снисходительно улыбнулся:
– Я теперь один из вас. А значит, Бычеголов и мой вождь тоже. Устраивает тебя такое объяснение?
Диона молчала.
– Молчанье – знак согласия, – изрек Глеб и снова затянулся самокруткой.
Диона посмотрела, как он пускает дым, и сказала:
– Не знаю, что у тебя на уме, Первоход. Но не думай, что ты хитрее Ворона и сильнее Бычеголова. Тебе не удастся обвести их вокруг пальца.
– А ты? – сухо спросил Глеб. – Как насчет тебя, Диона? На чьей ты стороне?
Зрачки Дионы сузились.
– Я на стороне моих собратьев, Глеб, – ответила она.
