Она вспомнила, как Квинн смеялся над тем, что Сэм никогда не танцует. Она любила Сэма, но признавала, что отдыхать у него получается паршиво. Что ж, если у неё будет шанс, она поможет ему найти способ.
– Ему страшно, – сказал Малыш Пит.
– Кому?
– Нестору.
Нестором звали матрёшку, которую Сэм случайно сломал.
– Мне жаль, что Нестор сломан. Засыпай, Пити.
Она склонилась над братом, чтобы поцеловать в лоб. Конечно, он не ответил. Не обнял её, не попросил почитать сказку и не сказал ничего вроде: «Эй, сестрёнка, спасибо, что заботишься обо мне».
Он говорил только о том, что было в его голове. Внешний мир не значил для него ничего или значил совсем мало. Включая Астрид.
– Люблю тебя, Пити, – сказала она.
– Она у него, – сказал Малыш Пит.
Астрид была уже у двери, когда до неё дошёл смысл последней фразы.
– Что?
Пит закрыл глаза.
– Пити. Пити, – Астрид села рядом с ним и положила руку ему на щёку. – Пити… Нестор разговаривает с тобой?
– Ему нравятся мои монстры.
– Пити. А… – она не знала, как сформулировать вопрос. Её мозг кипел. Она была измотана до предела. Астрид легла рядом с братом и прижала к себе его отстранённое тельце.
– Расскажи мне, Пити. Расскажи мне о Несторе.
Но Малыш Пит уже уснул. А через несколько секунд уснула и Астрид.
И именно во сне кусочки головоломки стали складываться воедино.
Глава 35
02 часа, 53 минуты
ДВАДЦАТЬ ОДИН ЧАС без еды. Ни крошки во рту.
И вряд ли еда вдруг откуда-то появится.
В животе у Джека больше не урчало и не булькало. Желудок скручивали спазмы. Боль накатывала волнами. Каждый спазм длился около минуты, а потом утихал в течение часа. Потом наступала передышка, которая тоже длилась час, иногда полтора. Но боль возвращалась, и она была сильнее, чем в прошлый раз. И длилась дольше.
Всё это началось спустя примерно двенадцать часов. Он был голоден и до этого, голоден уже давно, очень давно, но это было совсем другое. Его организм больше не говорил: «Эй, давай поедим». Он говорил: «Сделай что-нибудь: мы умираем от голода».
Новый приступ боли только начинался. Джека это пугало. Он не очень хорошо переносил боль. А эта боль была даже хуже боли в ноге. Та боль была внешней. А эта шла изнутри.
– Эй, ты ещё не закончил? – спросил его Кейн. – Получилось, Джек?
Джек поколебался. Если он скажет да, то начнётся следующий уровень его кошмаров.
Если скажет нет, они так и будут сидеть здесь, сидеть и сидеть, пока все не умрут с голоду.
Джек не хотел говорить да. Теперь он знал, что замышляет Кейн. И не хотел говорить да.
– Я могу это сделать, – сказал Джек.
– Ты можешь сделать это сейчас?
– Я могу вытащить из кучи один топливный стержень, – сказал Джек.
Кейн пристально смотрел на него. Словно это был не тот ответ, которого он хотел.
– Ладно, – негромко сказал Кейн.
– Но мне придётся отключить контроль над всеми стержнями. Это остановит реакцию, а значит, всё электричество вырубится.
Кейн кивнул.
Диана сказала:
– Хочешь сказать, электричества не будет нигде? Не только в Пердидо-Бич?
– Пока кто-нибудь снова не запустит реактор, – сказал Джек.
– Да, – проговорил Кейн отстранённо, словно его мысли были где-то в другом месте.
– Я могу вытащить топливный стержень. Его длина двенадцать футов. В нём содержатся гранулы урана-235. Это такая длинная, тонкая емкость с камешками. И очень радиоактивная.
– Таков твой план? Прикончить нас? – спросила Диана.
– Нет. Стержни переносят в специальных свинцовых контейнерах. Они не полностью защищают от изучения, но нам на короткий срок будет достаточно. Если…
– Что – если? – спросил Кейн.
– Если только защита не повредится. Например, ты её уронишь.
– И что тогда? – спросила Диана.
– Тогда мы все получим огромную дозу радиации. Она невидима, но это всё равно, что кто-то расстреляет нас крохотными пулями. Проделает миллионы ран в наших телах. Мы заболеем. У нас начнут выпадать волосы. Нас начнёт тошнить. Потом пойдут опухоли. И мы умрём.
Все молчали.
– Значит, придётся держать его крепче, – сказал, наконец, Дрейк.
– Да. Протащить несколько миль, ни разу не уронив, – сказала Диана. – Пока за нами гонятся Сэм, Брианна и Декка. И в самом деле, не вижу проблем.
Джек сказал:
– Чем ближе ты находишься к источнику, тем смертоноснее эффект. Если ты в паре футов, ты умрёшь быстро. Если чуть дальше, то умрёшь медленно. Если отойдёшь ещё дальше, то ещё поживёшь, пока не разовьётся рак. А если будешь совсем далеко, то будешь в безопасности.
– Я предпочла бы быть совсем далеко, – сухо сказала Диана.
– Сколько времени до готовности? – спросил Кейн.
– Тридцать минут.
– Уже довольно поздно, нам лучше дождаться темноты, – сказал Кейн. – Как мы выберемся?
Джек пожал плечами.
За реактором есть погрузочная платформа.
Кейн утонул в кресле. Он яростно грыз ноготь. Дрейк наблюдал за ним, даже не пытаясь скрыть своё презрение.
– Ладно, – сказал, наконец, Кейн. – Джек, подготовь всё. Дрейк, нам придётся разделиться. Ты отвлечёшь внимание Сэма у главного входа. Потом догонишь нас.
– Давайте просто захватим фургон, – предложил Дрейк.
– Мы не сможем ехать по дороге. Нас тут же заметят, – сказал Кейн. – Придётся перебираться по верху. Вверх, на холмы, ведут тропы. Мы выйдем к шоссе. Перейдём на другую сторону. Потом найдём машину и поедем в пустыню.
– Зачем нам прятаться? – спросил Дрейк. – У нас же уран, так? Кто захочет вмешиваться? Кто станет рисковать тем, что ты его уронишь?
– Позволь спросить у тебя кое-что, Дрейк, – сказал Кейн. – Что бы ты сделал на месте Сэма, увидев меня, тебя, Диану и Джека, шагающих по дороге и несущих с собой какую-то большую радиоактивную штуку?
Дрейк нахмурился.
– О, смотрите: Дрейк пытается думать, – сказала Диана.
– Поэтому главный здесь я, а не ты, Дрейк. Дай объясню тебе попроще. На месте Сэма, если бы я увидел нас четверых и решил, что преследовать нас я не могу… – Кейн показал четыре пальца и по очереди загнул три из них, оставив торчать средний.
– Он уничтожит остальных, – сказал Дрейк. Его зубы были стиснуты, а в глазах сверкала едва сдерживаемая ярость.
