– Может, Дьюк? – Монк почувствовал, что сердце застучало как молот. Вот оно – всех троих видели вместе и назвали по именам.
– Да… правильно! Он действительно герцог?
– Нет. Просто сокращенное от Мармадьюк.
– О… Жалко. Приятно думать, что у меня был герцог. А вообще, какая разница, а? Без штанов они все одинаковые. – Фанни весело рассмеялась над абсурдностью своего предположения.
– И они все тебе заплатили? – продолжал допытываться Монк.
– Нет… тот Дьюк оказался мерзким типом. Он бы меня ударил, если б я настаивала, вот я и промолчала. Взяла, что могла.
– Он тебя бил?
– Нет. Я прекрасно знаю, как надо себя вести, а как не надо.
– Ты видела его в ночь убийства?
– Нет.
– А кого-нибудь из них?
– Нет.
– Понятно. Спасибо тебе. – Монк достал шиллинг – все, что у него осталось из мелочи, – и отдал ей.
* * *
Уильяму уже стало понятно, что разнеслась молва, кого он ищет и почему. Теперь люди охотнее шли на сотрудничество. Два или три раза даже встретились добровольцы. Ему хотелось, если это возможно, прояснить еще один вопрос. Стал ли кто-то жертвой в ту ночь? Настиг их Лейтон Дафф до нападения или после? Сохраняется ли вероятность опровержения его версии?
Если они были возбуждены, опьянены осознанием успеха своего предприятия, растрепаны и, вероятно, замараны кровью, тогда искать больше нечего. Тогда Ивэн узнает, куда идти и кому задавать вопросы, и за ним будет сила закона и доказательства убийства – а не изнасилований, о которых общество предпочитает не знать, – убийства человека, который являлся плотью от плоти и кровью от крови этого общества. А остальные обстоятельства неизбежно всплывут, и доказательств хватит для любого суда.
Ему потребовался весь следующий день, но он наконец нашел ее – женщину лет сорока, еще хорошенькую, несмотря на усталость и непрерывный кашель. Ей сломали челюсть, и она заметно хромала – у нее были сильные ушибы. Да, они ее изнасиловали, но она зря сопротивлялась; похоже, это обозлило их. Ей повезло: им помешали.
– Не говори никому! – умоляла она. – Я потеряю работу!
Ему хотелось бы ей это обещать. Он утешил ее, как мог.
– Бросив тебя, они через несколько минут совершили убийство, – мрачно сказал Монк. – Можешь не говорить, что тебя изнасиловали. Присягнешь, что шла по улице и они на тебя напали… этого вполне хватит.
– Да? – с сомнением спросила она.
– Да, – твердо ответил он. – Где это произошло?
Побледнев, она хрипло произнесла:
– Недалеко от Уотер-лейн.
– Благодарю. Этого хватит… Я обещаю.
Этого было достаточно. Теперь требовалось сообщить все Ивэну. Он больше не может это скрывать. На руках веские доказательства убийства Лейтона Даффа. Если Рис с друзьями пользовался услугами проституток в Сент-Джайлзе – а теперь это неоспоримо, – и на протяжении месяцев их действия становились все более жестокими, тогда более чем вероятно, что Лейтон Дафф все узнал и последовал за сыном в Сент-Джайлз лишь один раз. Это объясняет тот факт, что Монк не нашел тех людей, которые опознали бы его. Вполне достаточный мотив для случившейся между ними ссоры и драки, зашедшей так далеко, что закончиться она могла только смертью человека, который знал правду о делах Риса… то есть смертью его отца. Предстоит разобраться, присутствовали при этом Артур и Мармадьюк Кинэстоны или нет и какую роль они сыграли.
Нужно идти к Ивэну.
Но сначала надо сказать Эстер. Она не должна узнать все в тот момент, когда придут арестовывать Риса. Его раздражала необходимость предупредить ее, но если он этого не сделает, будет еще хуже. Как сказал тот мужчина на улице, назвавший имя Фанни, даже злейший враг Монка не обвинит его в трусости.
Когда он приехал на Эбери-стрит, уже стемнело. В морозном небе блестела бледная луна, а на востоке небо затягивали тучи, предвещавшие новый снегопад.
Дверь отворил дворецкий; он сказал, что узнает, сможет ли мисс Лэттерли принять Монка. Его провели в библиотеку, где в камине слабо тлел огонь, и уже через десять минут вошла Эстер. Она выглядела испуганной. Притворив за собою дверь, испытующе уставилась на Монка и без вступления спросила:
– Что такое? Что случилось?
Эстер выглядела такой взволнованной и уязвимой, что Монк ощутил потребность оградить ее от того, что собирался сказать, но это было невозможно. Он мог сейчас солгать, но ложь легла бы между ними пропастью, а через несколько часов, максимум через пару дней все раскрылось бы. Она будет здесь и все увидит. Потрясение и боль предательства только усилятся.
– Я нашел кое-кого, кто видел Риса, Артура и Дьюка Кинэстонов вместе в Сент-Джайлзе, – тихо сказал Монк, услышав сожаление в своем голосе. Он говорил хрипло, словно у него болело горло. – Прости. Я должен сообщить это Ивэну.
У Эстер побелело лицо; она сглотнула.
– Это ничего не доказывает! – Ей не хотелось сдаваться, и оба они понимали это.
– Не надо, Эстер, – попросил Монк. – Рис был там с двумя своими друзьями. Все они в точности соответствуют описанию. Если Лейтон Дафф знал или подозревал что-то и пошел за Рисом, чтобы как-то воздействовать на него и воспрепятствовать ему, то это мотив для убийства. Скорее всего, он нашел их в ту ночь, сразу же после нападения на очередную жертву. Тогда им не поможет никакая защита.
– Это… это мог быть Дьюк или… Артур… – сказала мисс Лэттерли потухшим голосом. Ни в нем, ни в ее взгляде не чувствовалось уверенности.
– А они пострадали? – мягко спросил Монк, хотя видел ответ на ее лице.
Эстер едва заметно покачала головой, не зная, что сказать. Факты обрушились на нее, как железная сеть, – жесткая и неумолимая.
Уильям видел, что ее мысли мечутся и не находят выхода. Надежда в ней уже угасла, а теперь умерла и решимость.
– Мне жаль, – мягко сказал он. Думал добавить, как бы ему хотелось, чтобы вышло по-другому, как упорно он искал иные ответы, но она уже знала это. Таких объяснений между ними не требовалось. Им слишком хорошо была известна реальная жизнь и ее боль, ноющее предчувствие правды, с которой придется столкнуться, и знакомое чувство скорби.
– Ты уже сказал Ивэну? – спросила Эстер, когда более или менее справилась с напряжением в голосе.
– Нет. Завтра скажу.
– Понятно.
Он не шевелился. Не знал, что сказать; говорить было нечего, но ему хотелось. Хотелось остаться с ней, хотя бы разделить боль, если нельзя ее облегчить. Иногда только это и остается.
– Спасибо… что сказал мне первой. – Эстер жалко улыбнулась. – Я думала…
– Возможно, и не стоило, – с внезапным сомнением заговорил Монк. – Может, тебе было бы легче, если б не знала? Тогда ты честно реагировала бы на происходящее. И не пришлось бы ждать всю ночь, не зная чего. Я…
