– Нет, – резко возразила Сильвестра. – Я не хочу отстраняться от того, что может повлиять на участь моего сына! В любом случае я все равно услышу это в суде. Я предпочла бы узнать это сейчас, чтобы, по крайней мере, подготовиться.
– Но, Сильвестра, дорогая моя…
– Я не дитя, Корриден, чтобы ограждать меня от правды. Это все равно случится, вне зависимости от моих желаний. Не лишайте меня, прошу вас, возможности встретить все с достоинством и не прятаться.
Уэйд смутился, лицо его потемнело.
– Конечно, – восхищенно отозвался Рэтбоун. – Каким бы ни был итог, вы обретете душевное спокойствие лишь в том случае, когда будете знать, что испробовали все, что могло бы помочь.
Сильвестра благодарно посмотрела на него.
– Значит, его обвинят в убийстве, сэр Оливер?
– Да. Боюсь, построить защиту на факте несчастного случая не удастся.
– И трудно представить, что Лейтон напал на Риса или что Рис только защищался, – мрачно продолжил Уэйд. – Лейтона наверняка оскорбило поведение Риса, но самое большее, что он мог сделать, это ударить сына. Однако многие отцы наказывают детей. И это не заканчивается убийством. Я не знаю ни одного сына, который ответил бы ударом на удар.
– Тогда какая же здесь может быть защита? – в отчаянии спросила Сильвестра. Она бросила горящий взгляд на Эстер, потом снова посмотрела на мужчин. – Что остается? Кто еще есть? Не Артур же с Дьюком, конечно?
– Боюсь, что нет, моя дорогая, – ответил Уэйд упавшим голосом. – Участвуй они, получили бы повреждения, тоже очень тяжелые. А мы с вами оба знаем, что это не так. Если только полиция не найдет двух-трех бандитов в Сент-Джайлзе. Больше ничего не остается. А если б они могли их найти, то не пришли бы сюда обвинять Риса. – Он глубоко вздохнул. – Мне очень тяжело говорить это, но думаю, что единственная правдоподобная линия защиты заключается в том, что у Риса наступило помрачнение рассудка и он попросту безумен. Вы, конечно, пойдете этим путем, сэр Оливер? Я знаю отличных специалистов, их можно уговорить осмотреть его и дать заключение – в суде, разумеется.
– Сумасшествие доказать не просто, – отвечал Рэтбоун. – Рис кажется весьма разумным, когда с ним разговариваешь. Он явно в своем уме и ясном сознании.
– О боже, сэр! – воскликнул Уэйд, не сдержав эмоций. – Он забил своего отца до смерти чуть ли не ценой собственной жизни! Разве разумный человек способен на такое? Они, должно быть, дрались как звери! Он, наверное, взбесился… Творить такие вещи! Я видел тело Лейтона… – Он замолчал так же внезапно, как и сорвался. Лицо у доктора побелело, взгляд замер. Он судорожно вдохнул и медленно выдохнул. – Простите, Сильвестра. Мне не следовало этого говорить. Вам не нужно знать… и слышать про это. Простите меня! Лейтон был моим лучшим другом… я восхищался этим человеком, мог поделиться с ним тем, что не сказал бы никому другому. Это ужасно, что все так… закончилось!
– Я понимаю, – спокойно произнесла она. – Вам не нужно извиняться, Корриден. Я понимаю ваш гнев и вашу скорбь. – Она взглянула на Рэтбоуна. – Сэр Оливер, я думаю, доктор Уэйд прав. Вы обяжете меня, если сделаете все возможное для поиска свидетельств и показаний, подтверждающих помрачнение рассудка у Риса. Симптомы, вероятно, проявлялись ранее, но мы их не поняли. Прошу вас, обратитесь к самым лучшим медикам. Меня уведомили, что я располагаю средствами на любые подобные расходы. Мне… – Она рассмеялась отрывистым горьким смехом. – Мне кажется абсурдным использовать оставленные нам Лейтоном деньги на защиту убившего его сына. Что это, если не безумие? И все же приходится! Прошу вас, сэр Оливер…
– Сделаю все, что смогу, – пообещал Рэтбоун. – Но я не имею права выходить за рамки доказуемой истины. Полагаю, теперь доктор Уэйд навестит своего пациента, а мне хотелось бы откланяться и обдумать свои дальнейшие шаги.
– Конечно, – быстро согласился Уэйд и повернулся к Эстер. – Теперь вы, мисс Лэттерли. Вы проявили необходимую силу духа и выдержку во всем этом деле. Вы неустанно трудились на благо Риса. Никто не смог бы сделать большего; на самом деле, сомневаюсь, что у кого-то получилось бы сделать столько же. Сегодня я останусь с Рисом на ночь. Прошу вас, позвольте себе небольшой отдых, найдите возможность развлечься. Уверяю вас, мы с миссис Дафф здесь справимся.
– Спасибо, – смутилась Эстер. Она слегка сомневалась, можно ли ей оставить Риса. Уэйд явно мог позаботиться о Сильвестре не хуже ее. И ей очень хотелось отправиться с Рэтбоуном к Монку, убедить сыщика участвовать в расследовании. Она верила в способность сэра Оливера убеждать и все же хотела присутствовать при их встрече и, может быть, каким-то доводом или эмоциональным воздействием помочь уговорам. – Большое спасибо. Вы очень заботливы.
Она посмотрела на Сильвестру – просто чтобы быть уверенной, что та согласна.
– Пожалуйста… – Миссис Дафф кивнула.
Говорить больше было не о чем. Эстер пожелала им доброй ночи, повернулась, и они с Рэтбоуном вышли.
* * *
– Что? – недоверчиво переспросил Монк, стоя посреди комнаты лицом к Эстер и Рэтбоуну. Уже наступил поздний вечер, огонь в камине почти потух, а на улице лил дождь. С верхней одежды гостей на ковер капала вода, хотя с Эбери-стрит они ехали в кэбе.
– Расследовать дело в поисках любых обстоятельств, способных облегчить вину Риса Даффа, – повторил Рэтбоун.
– Но почему, скажите, ради бога? – вопросил Уильям, глядя только на Рэтбоуна и избегая глаз Эстер. – Разве не достаточно ясно, что произошло?
– Нет, недостаточно, – терпеливо произнес Оливер. – Я взялся защищать его – и не могу начать, пока не узнаю всю правду до конца…
– У вас все равно не получится, – перебил его Монк. – Из всех человеческих поступков этот – самый непростительный! Единственный способ избавить Даффа от петли – доказать, что он сумасшедший. Что может оказаться правдой.
– Это неправда, – возразил Рэтбоун, с трудом сохраняя спокойствие.
Эстер видела это по желвакам на щеках и по его позе. И говорил он слишком учтиво.
– В правовом смысле он совершенно нормален и явно не страдает галлюцинациями. Если вы отказываетесь взяться за дело на том основании, что оно приводит вас в ужас и вызывает омерзение, так и скажите. Я буду вынужден принять это к сведению. – Рэтбоун тоже не смотрел на мисс Лэттерли. Он злился и почти провоцировал Монка на ответ, который ему не хотелось услышать.
Уильям уловил язвительность в его голосе, повернулся и посмотрел на Эстер.
– Думаю, это ты ему подсказала?
– Я попросила его защищать Риса, – ответила она.
Готовность одного и нежелание другого повисли в воздухе мечом, отделяющим их друг от друга.
Эстер было что сказать. Ей хотелось извиниться перед Рэтбоуном. Она уговорила его взяться за безнадежное дело. Убедила взглянуть на Риса, почувствовать ее жалость и потребность защитить его. Себя она считала виноватой за это и восхищалась Рэтбоуном, который пренебрег собственной репутацией и угрозой провала.
