– Ты ушел, и мы два года о тебе ничего не слышали.
Как он мог проигнорировать этот крошечный факт? А потом пожелал вернуться в мою жизнь с помощью телефонного звонка?
– Прости. – Возможно, его извинение шло от сердца, но в данный момент оно казалось таким же пустым, как и наш дом. – Но я все еще твой отец, Лина.
– Ты перестал им быть в ту минуту, когда вышел за дверь и исчез на два года.
От каждого произнесенного слова у меня болели ребра.
– Как ты можешь такое говорить? – Его щеки покраснели. – Лина…
– Я не собираюсь это обсуждать. – Я зажмурилась, надеясь, хотя нет, молясь, чтобы он исчез. Пусть все исчезнет. Пусть я исчезну. – Я устала и хочу остаться одна.
Папа не ответил. Я отвернулась и лежала так до тех пор, пока не услышала его шаги. Потом удостоверилась, что он вышел из палаты. Я знала, что он уйдет.
И что больше я его не увижу.
* * *
После ухода отца я задремала, поскольку в капельницу стали поступать рассчитанные по времени лекарства. Не знаю, возвращались ли мама и Лори или же они проводили время с ним… Уверена, Лори встретилась с отцом, и, несмотря на наши с ним проблемы, я не возражала. То, что наши отношения были разрушены, не означало конца их общения.
Я понятия не имела, как долго проспала, но уверена, что недостаточно. Спать в больнице практически невозможно. Работающая аппаратура, шаги в коридоре, разговоры, срочные вызовы создавали много шума. Я проспала пару часов, а когда проснулась, вспомнила, как Меган в моей гостиной попыталась повторить танец, который увидела в телешоу.
Она тогда вывихнула лодыжку и разбила вазу на кофейном столике.
Тренер рассердился. Меган пропустила несколько игр, а я едва сдерживалась, пока он на нее кричал. Меган была ненормальной.
Сердце судорожно сжалось, и это не имело никакого отношения к болевшим легким или ребрам. Прошло несколько секунд, и вдруг я осознала, что нахожусь не одна.
Среди запаха чистящих средств и больничной стерильности я почувствовала свежесть. Это были не ванильные духи матери и не малиновый лосьон, которым пользовалась Лори. Пахло улицей, сосной и кедром.
Я открыла глаза, слегка повернула голову и увидела его, сидящего в кресле у грязного окна. Себастьян смотрел не на меня, а куда-то вдаль. Я видела лишь его профиль, но и этого было достаточно, чтобы понять, как паршиво он себя чувствовал. Слабая щетина покрывала линию его подбородка. Себастьян выглядел бледнее, чем обычно. Его волосы растрепались и спадали на лоб.
Что он здесь делает?
Говорила же, что не хочу посетителей. Я не была готова встречаться с ним, Эбби, Дари или с кем-то еще.
Я не издала ни звука, но Себастьян повернул голову в мою сторону. Под красивыми глазами небесно-голубого цвета виднелись синяки. Он выглядел встревоженным.
Наши взгляды встретились, и какое-то время Себастьян не двигался. Не уверена, что в тот момент он дышал. Парень просто молчал, словно не ожидал увидеть меня снова.
Его взгляд остановился на моем лице. Он открыл рот, но не вымолвил ни слова. Себастьян долго молчал, и я хотела, чтобы эта тишина длилась вечно. Хотела потому, что, услышав его голос, вспомнила бы о каждой глупости, которая меня волновала вплоть до субботнего вечера.
– Что ты здесь делаешь? – прошептала я.
Он зажмурился, поморщившись точно от боли. Через мгновение он снова посмотрел на меня, и его взгляд наполнился отчаянием, которого, как мне казалось, он никогда прежде не испытывал.
– Боже, одна часть меня бесится, что ты вообще задала подобный вопрос, но другая рада, что ты разговариваешь, что все еще жива.
Каждая мышца в моем теле напряглась.
– Я сказала маме, что не хочу никого видеть.
– Знаю. – Себастьян наклонился вперед. – Но почему?
– Почему?
– Как ты могла подумать, что я не приду? Эбби и Дари, может, и отступят, но как ты представляла, что после случившегося я отсижусь в стороне? – Себастьян подвинулся на край стула. – Я хотел – нет, мне было нужно – увидеть тебя и удостовериться, что ты жива и с тобой все будет хорошо.
Мой пульс ускорился.
– Со мной все в порядке. Я единственный человек, у которого все в порядке.
– В порядке? Ты не палец ушибла. Оба твоих легких повреждены. У тебя рука сломана. Ты выглядишь ужасно… и ты… – его голос дрогнул, – могла умереть. Вместо того чтобы идти на похороны девушки, которую знал много лет, я мог бы пойти на твои похороны.
Его слова заставили меня замолчать.
– Сегодня я был на панихиде по одному из моих приятелей. Завтра увижу, как похоронят одного из моих лучших друзей, – сжав губы, продолжил он низким голосом. – В воскресенье пойду на похороны еще одного друга. Я три дня подряд буду смотреть, как прощаются с близкими мне людьми.
О боже.
– Я больше никогда не услышу Меган и не попытаюсь выяснить, о чем, черт возьми, она разглагольствует, – продолжил Себастьян, и мое горло сжалось. – Никогда не услышу, как Коди отчитывает меня за игру. Не буду сидеть в классе и смотреть, как Крис списывает на экзаменах, удивляясь, почему его ни разу не застукали. Не смогу расслабиться с Филиппом и снова сыграть в Madden
[12]. – Его голос дрожал, и я хотела, чтобы он остановился. – Я ни с кем из них в субботу не попрощался. Я и с тобой не попрощался.
О боже.
– Знаешь что? Не могу поверить, что я потерял их. Но потерять тебя… – Его спина выпрямилась, а подбородок напрягся. – Я бы никогда не оправился.
Закрыв глаза, я вздохнула, чувствуя в горле комок.
– Не могу.
– Чего не можешь? – спросил он.
– Ты… – я покачала головой. – В том, что случилось… виновата я.
– Что? – удивился Себастьян. Хотя нет. Он был по-настоящему шокирован. – Лина, это не ты вела машину. Не ты села за руль пьяной.
– Неважно.
– Лина…
– Ты не понимаешь! – Я подняла здоровую руку и прикрыла ею глаза. Не хотелось плакать снова. – Я больше не хочу разговаривать.
– Мы и не обязаны разговаривать.
Мне было так больно, я ощущала такую сильную вину.
– Можешь уйти? – попросила я. – Пожалуйста, уйди. Оставь меня.
Какое-то время Себастьян не сводил с меня глаз, а затем встал. Но не ушел.
Он не похож на моего отца.
И не похож на меня.
Вместо этого он поставил кресло у моей кровати, сел, и мое сердце дико заколотилось в груди. Правой рукой он взял мою ладонь, а левой убрал прядь волос со лба.
