Я бросила рюкзак на пол и уселась на жесткий пластиковый стул. Доктор Перри расположился напротив. На столе, рядом с закрытым файлом, где было написано мое имя, стояла кружка – подарок ко Дню отца.
– Могу я называть вас Лина? – спросил мужчина.
– Да.
Плечо прострелила боль, и я положила руку на стол.
– Отлично. Как я уже сказал, меня зовут доктор Перри. Я практикующий врач, но иногда помогаю с консультациями… в особых случаях. Я получил первое образование в Университете Пенсильвании, а аспирантуру окончил в Университете Брауна. – Он слегка улыбнулся, а я заметила на столе сертификаты о подтверждении квалификации, которые, к слову, ни о чем мне не говорили. – Как вы себя чувствуете, вернувшись в школу?
– Хорошо, – ответила я, скрестив ноги. – Я… готова.
– Должно быть, трудно пропустить почти две недели и одновременно с этим справляться со смертью своих друзей.
Я дернулась от неожиданной прямоты. Он первый, кто так просто заговорил о трагедии.
– Мне… было… – я моргнула, – тяжело.
– Могу представить. Нелегко принять смерть четырех молодых ярких людей, которых впереди ждало будущее. – Его карие глаза прожигали меня насквозь. – А вам еще сложнее. Вы были в машине вместе с ними, получили серьезные травмы, которые, судя по всему, повлияют на волейбол. Слишком много всего случилось.
Я напряглась и, взглянув на дверь, подумала: как хорошо было бы вырваться на свободу.
– Пока рано прощаться.
Мой взгляд метнулся обратно.
– Рано?
– В течение месяца мы будем встречаться трижды в неделю, – объявил он, поднимая кружку «лучший в мире папа». – Не знаю, сообщила ли вам об этом ваша мама.
Кажется, об этом мама решила умолчать. Чувствуя раздражение, я молча скрестила руки на животе.
– Наши сеансы будут проходить в понедельник, среду и пятницу. Сегодня встреча незапланированная, но завтра мы войдем в график.
Три дня в неделю? Боже мой. Я резко выдохнула и посмотрела в потолок.
– Мне кажется, в этом нет необходимости.
Доктор Перри отпил кофе.
– Есть, и вы не единственная, с кем беседовала наша команда. В этом вы не одиноки.
Мой взгляд устремился на доктора, и у меня возникло желание спросить, с кем еще он общался. Неужели с Себастьяном? Это объяснило бы некоторые его слова.
Однако я не стала любопытствовать, потому что решила, что доктор Перри не имел права отвечать на такого рода вопросы.
– Никто не осудит вас за встречу со мной.
На это не стоило рассчитывать. В конце концов, это средняя школа. Здесь все друг друга осуждают.
– Возможно, вы не в восторге от данной идеи, и поначалу вам покажется, что от сеансов больше вреда, чем пользы. Но есть вещи, от которых вам нужно избавиться.
Стиснув зубы, я промолчала.
Какое-то время мужчина изучал меня сосредоточенным взглядом, и у меня появилось неприятное ощущение, будто он увидел во мне то, о чем я не хотела говорить вслух.
– Чувство вины за то, что вы живете, когда остальные погибли, – тяжелый груз. Вина выжившего – это не шутка, Лина. Вы никогда не сможете полностью избавиться от этого бремени, но мы можем его уменьшить, сделать его терпимым.
– Как? – тихо выдохнула я.
– Знаю, сейчас трудно представить это возможным, но ваша жизнь продолжится. У вас будет завтра, следующая неделя, следующий месяц, следующий год.
– Я… не ожидала… – шепнула я, ненадолго прикрыв глаза. – Глупо звучит, но я никогда не думала, что произойдет что-то подобное.
– Это не глупо, никто никогда об этом не думает. Ни один человек не ожидает, что это произойдет именно с ним.
Когда доктор Перри сделал паузу, я сразу поняла, что он знал. Он знал. Мой взгляд упал на лежавший перед ним файл, и мое сердце забилось с бешеной скоростью. Он говорил с полицией? С мамой? И когда он продолжил, я хотела встать и убежать из комнаты, но я была прикована к стулу.
– Я знаю, что случилось.
Глава 20
– Ты не пойдешь на волейбол? – спросила Дари.
– Не сегодня.
Я не стала вдаваться в подробности. Тренер поймал меня прямо после обеда возле шкафчика и спросил, приду ли на тренировку. Я ответила, что все еще быстро устаю и мама просит, чтобы после уроков я ехала домой.
Это была правда.
Когда тренер заявил, что будет ждать меня на следующей неделе, я кивнула. У меня было много возможностей сказать ему, что не вернусь, но я отложила этот разговор.
Другими словами, просто струсила.
Себастьян шел по коридору впереди нас. Его рюкзак был перекинут через плечо, а мой болтался на кончиках его пальцев.
– Неплохой вид, – призналась шепотом Дари.
Усталая улыбка растянула мои губы. Дари чертовски права, но в тот момент я хотела лишь залезть в кровать и поспать.
Эбби скользила пальцами по экрану телефона.
– Себастьян – действительно отзывчивый парень, – подметила она.
Я удивленно посмотрела на нее. В отличие от многих ребят, ни на химии, ни за обедом Эбби не была разговорчивой. В течение дня ко мне подходили едва знакомые люди, обнимали и желали мне скорейшего выздоровления. Правда, были и те, кто держался поодаль. Например, Джессика и ее друзья. Она ведь встречалась с Коди, так что я не сомневалась: общаться со мной ей вряд ли хотелось. Скайлар даже не поворачивалась в мою сторону.
А еще у меня сложилось впечатление, что Эбби была мне не рада.
Для этого у нее имелась масса причин.
– Да, он действительно… отзывчив.
– Это теперь так называется? – пошутила Дари. – Значит, когда парни в тебя влюблены, они отзывчивы?
– Это отличный способ выразить свою симпатию. – Взгляд Эбби был прикован к спине Себастьяна. – Между вами что-нибудь изменилось?
Я открыла рот, собираясь сказать правду, но остановилась. Вряд ли они захотят это услышать. Как только мы вышли на улицу, Эбби поджала губы. Небо было пасмурным, и в воздухе витал запах дождя.
– Я тут подумала, может, позже встретимся? – предложила Дари. – Как… раньше.
Раньше с нами была Меган.
– Не знаю, – засомневалась я. – Мне нужно заниматься.
– Еще бы, – съязвила Эбби. – Может, на следующей неделе уже не будешь так занята?
Повисла тишина. Мы остановились посреди парковки. Дари неловко поправила сумку и прошептала:
– Напишу вам позже.
А потом направилась к своей машине.
Себастьян оглянулся через плечо. Он почти подошел к своему «джипу», и я прекрасно понимала, что у него было мало времени, но я должна была поговорить с Эбби. Мы не могли больше притворяться, что все в порядке, ведь я чувствовала, что между нами выросла непробиваемая стена.
