Слова закончились.
Мне хотелось исчезнуть, но я сидела и ждала гнева и разочарования. Смысл моего рассказа заключался в том, что после мне предстояло столкнуться с чувствами Себастьяна.
Я медленно открыла глаза и взглянула на него.
Его лицо было бледным и напряженным. Руки все еще лежали на коленях.
– Ты… ты помнишь аварию?
Я кивнула.
– До того момента, пока я не потеряла сознание. Что-то ударило меня по голове, но я помню, как машина врезалась в дерево и переворачивалась. Это… было самое страшное, что я когда-либо испытывала. Я думала…
Я замолчала, потому что Себастьян и так понимал, к чему я веду.
Я думала, что умру.
– Боже, – Себастьян крепко зажмурился, – я знал, – добавил он.
– Что?
Он снова наклонился вперед, и кресло заскрипело под его весом.
– Я всегда знал, что ты не была пьяна.
– Я… я не понимаю.
Его руки соскользнули с колен.
– Я только однажды видел тебя пьяной. Не на вечеринке. Это было в тот день, когда Меган подбила тебя выпить бутылку вина, которую твоя мама забыла в шкафчике. Ты была слишком пьяна, чтобы идти в спальню, и Меган зашла ко мне и попросила тебя отнести.
Я улыбнулась, и мои глаза налились слезами. Чертова Меган.
Я уже позабыла об этом винном шоу ужасов.
– Мне было так плохо.
– Да, так и было. – Себастьян посмотрел на меня с грустной улыбкой. – И, как только я отнес тебя в спальню, мне пришлось отвести тебя в ванную, где ты превратилась в вулкан рвоты.
О боже.
Себастьян обнимал меня одной рукой за талию, а Меган держала волосы. Это было два года назад, первый и единственный раз, когда я напивалась.
Почему-то я никогда не думала, что Себастьян об этом помнил.
– Ты не пьешь больше двух глотков, и, если ты не решила поменять традиции в тот вечер, я знал, что ты не могла быть пьяной.
– Значит, все это время ты подозревал, что я села в машину трезвой?
Себастьян кивнул.
– Я не знал, помнишь ли ты аварию. Ты сказала, что не помнишь, а поскольку ты об этом не говорила, я решил, что у тебя не было четких воспоминаний. Хотя теперь… зная, что ты помнишь… Черт…
Меня словно сразила молния.
Наши взгляды вновь встретились.
– Я бы, наверное, тоже сел.
– Что? – Все мое тело дернулось. Я попыталась встать, но мои колени ослабли.
– Я, скорее всего, сделал бы то же самое, – повторил Себастьян. – Черт, я знаю, что сел бы. Я поверил бы Коди на слово и тоже сел бы в машину. И даже не знаю, задумался бы я об этом так же сильно, как ты.
– Нет, ты бы не сел. Себастьян, ты бы его остановил. Ты…
– В тот вечер я пил и собирался отвезти тебя домой, – прервал он меня, откидываясь на спинку кресла. – Я говорил тебе это раньше. Я мог бы оказаться на месте Коди. Знаю, что мог выпить пару бутылок пива, а потом сесть за руль, решив, что все в порядке. Даже не смог бы сосчитать, сколько раз я так делал.
Я собиралась возразить, что это разные вещи, но он был прав, и я понятия не имела, что сказать. Я ожидала, что он будет в ярости и разочарован, но его лицо ничего подобного не выражало, равно как его слова и действия.
Себастьян встал, подошел к кровати и сел рядом. Он ничего не сказал. Ему не нужно было говорить. Он пристально посмотрел на меня, и я осознала, что все это время он знал правду. Себастьян понимал, что я могла поступить иначе и должна была, но он был честен с собой. Он знал, что сам оказался в похожей ситуации и сделал неправильный выбор. Как сказал доктор Перри, ему просто повезло. Ему не пришлось платить за последствия своих решений.
Это не оправдывало его действий.
Это не оправдывало моих действий.
Тем не менее Себастьян не осуждал меня ни в тот момент, ни в любой другой. Я так боялась, что он плохо обо мне подумает, а он и так знал правду. Знал и все же был рядом.
Он знал и все же говорил, что любит меня.
Мои плечи опускались сантиметр за сантиметром.
– Ты меня не ненавидишь? Я тебе не противна или…
– Перестань. Я никогда бы так о тебе не подумал, Лина.
Я почувствовала волну облегчения. Ощутила, как глубокая печаль ослабила острые как бритва когти.
– Но как? Я ненавижу себя, я – ужасный человек!
– Ты ошиблась, Лина! – Себастьян наклонился ближе. – Вот что случилось! Ты их не убивала. Ты просто совершила ошибку.
Ошибку, которая стоила людям жизни.
Я вздрогнула и подняла руки к лицу. Проведя ладонями по щекам, я захотела, чтобы слезы исчезли, ведь я уже устала плакать.
– Лина, – позвал он низким, грубым голосом, – иди сюда.
Я приблизилась к нему еще до того, как задумалась о своих действиях. Вложила ладонь в его руку и, когда он потянул меня на колени, обвила ногами его талию.
Себастьян взял ладонями мое лицо и безмолвно поцеловал в щеку сначала один раз, а потом дважды. Он целовал каждую катившуюся слезу.
Я сломалась, разбилась на тысячи частей.
Себастьян издал гортанный звук и притянул меня к своей груди. Струившиеся слезы за несколько секунд намочили его футболку. Парень обнимал меня, пока я оплакивала Меган и ребят, плакала из-за Эбби и Дари, из-за себя.
* * *
Мы лежали в постели бок о бок, и наши лица находились всего в нескольких дюймах друг от друга. Было поздно, далеко за полночь, и скоро уже должно было светать, но никто из нас не спал. После того как утихли слезы, мы шептались. Я рассказала ему о своей вине и о том, как она на меня повлияла. Сказала, что хотела бы вернуться в тот вечер и сделать другой выбор. Рассказала ему о ночных кошмарах и о том, что мама все знала, но ничего мне не говорила. Я призналась в сожалении, что бросила волейбол. Рассказала ему, как общалась с Китом и что поняла из нашего с ним разговора. Я даже рассказала ему про Эбби.
Себастьян слушал.
– Ты собираешься с ними поговорить, с Эбби и Дари?
– Я должна. – Мои руки оставались сложенными на груди. – Это будет нелегко, но мне нужно это сделать. Эбби что-нибудь рассказывала об аварии?
– Ничего такого, о чем не говорили остальные. Ничего о тебе. – Парень подвинулся ближе. – Эбби сейчас сдружилась с Китом… Думаю, она помогает ему справиться со всеми тревогами. – Он коснулся пряди моих волос, спадавшей на щеку. – У него свои проблемы. Тебя и твою семью никто не обвиняет. Люди вокруг не знают всего, что ты мне сказала, но, даже если бы знали, поняли бы, что ты просто допустила ошибку.
