– Нет, – ответила Дари.
– Да, – возразила Эбби.
Спустя секунду Эбби продолжила:
– Ты месяцами не хотела общаться, поэтому полагаю, причина все-таки есть.
– Это не совсем так, – вежливо заметила Дари.
– Может, для тебя, но я от нее попыток не наблюдала.
– Хорошо. Я это заслужила. Последние два месяца я не была вам хорошей подругой. Я это знаю. Вот почему хотела поговорить: об аварии, о том, что случилось тем вечером.
– Ты не обязана. – Дари повернулась ко мне с сияющими глазами. – Мы не обязаны этого делать.
– Обязана. – Мои глаза нашли взгляд Эбби. – Мне нужно снять с души камень.
И тогда я сделала это.
Я рассказала им все, что рассказывала Себастьяну. Я уже не испытывала прежней боли, ведь возвращалась к тому вечеру в третий раз. Трудно было смотреть подругам в глаза, и все же я смотрела. Эбби знала правду. Дари, возможно, подозревала. Я вырвалась из собственной клетки и наконец излила душу, надеясь, что они поймут, где были мои мысли с момента аварии. Пока я говорила, Дари подняла очки и закрыла лицо. Я чувствовала, как часто дрожали ее плечи. Я продолжала, хотя знала, что для нее это – все равно что ходить по раскаленному стеклу.
– Я пыталась пройти через это, – закончила я, чувствуя себя истощенной. – Я в курсе, что попытки справиться с чувством вины не оправдывают моего отстранения, и я… даже не ожидаю, что вы меня простите. Мне просто нужно быть честной.
Эбби отвернулась в тот момент, когда я рассказывала о Коди, как я спрашивала, в состоянии ли он садиться за руль. Эбби возилась с трубочкой, и ее губы были плотно сжаты.
– Мне очень жаль. Это все, что я могу сказать. Знаю, что это ничего не меняет. Мои извинения не изменят того, что произошло, но я действительно сильно сожалею.
Дари опустила руки. Ее глаза блестели.
– Понятия не имею, что сказать, – произнесла она.
– Тебе не нужно ничего говорить.
Она вытерла щеки.
– Я догадывалась. Имею в виду, я знала, что ты мало пила, и я всегда удивлялась, почему за рулем была не ты, но… Паршиво оказаться в такой ситуации. Трудно давать отпор собственным друзьям.
Эбби молчала.
– Я должна была поступить правильно, – серьезно отрезала я.
Дари кивнула.
– Должна была.
Откинувшись назад, я опустила руки на колени. Что я могла сказать кроме того, что уже сказала? Кроме истины? Я очень боялась потерять Дари, как уже потеряла Эбби.
Но внезапно Эбби заговорила:
– Да, ты совершила ошибку, большую и ужасную ошибку. Но на этом все. Ты просто ошиблась.
У меня перехватило дыхание. Меня атаковали совершенно разные чувства. Это было и приятно, и страшно, и невыносимо. Дари взглянула на меня. Ее щеки были влажными от слез. Через мгновение она наклонилась и положила голову мне на плечо. Дрожь прошла через все мое тело, и я зажмурилась.
– Хорошо, – хрипло произнесла она. – Отлично. Я захотела картошку фри, а в этом заведении ее не купить.
Из меня вырвался горький смех.
– Отличная идея.
Эбби покачала головой, отчего две ее косички качнулись по обеим сторонам шеи.
– Вы только что выпили по коктейлю и захотели картошку фри?
– Мне нужна соль. Тонна соли.
Эбби закатила глаза.
– Знаешь, – сказала Дари, отрывая голову от моего плеча, – я все еще люблю тебя. Просто хочу, чтобы ты это знала.
Я старалась заглушить слезы и не рисковала разговаривать, поэтому смогла только кивнуть. Мы сменили тему, и к тому времени, когда вышли из кафе, все почти пришло в норму. Стало почти как раньше.
Мне все еще нужно было поговорить с Эбби с глазу на глаз, пока девчонки не ушли на поиски картошки. Я остановилась у своей машины.
– Эбби, подожди секунду.
Помахав Дари рукой, она повернулась ко мне. Стена между нами разрушилась. Не полностью, но какая-то часть.
– Понимаю, ты все еще на меня злишься, но я хотела спросить: как твои родители?
Эбби открыла рот, и я приготовилась к язвительному или грубому ответу, однако все оказалось иначе.
– Мама не работает допоздна, – сообщила она, взяв слово «допоздна» пальцами в кавычки. – Они уже не так много ругаются. Не знаю, призналась ли она в чем-то или нет, но мне кажется, они пытаются наладить отношения.
Я облокотилась о машину.
– Это ведь хорошо?
– Да. Полагаю, что так. По крайней мере, мы больше не слушаем, как они надеются друг друга прикончить. – Эбби перекинула косичку через плечо.
– Я рада это слышать. Правда.
Она снова кивнула, а затем глубоко вздохнула.
– Мне тоже нужно кое-что тебе сказать, хорошо?
Я напряглась.
– Хорошо.
– Я не должна была говорить, что поездка с выпившим Крисом – это не то же самое. Это одно и то же, и ты была права. Мне повезло. – Эбби сглотнула. – И мне очень жаль, что я высказала тебе это. Мне не стоило так говорить.
Я ненадолго прикрыла глаза и прошептала:
– Все в порядке.
– Я была не в восторге оттого, что ты села в машину… была зла на тебя. Любой бы поначалу злился. Но еще меня расстроило, что ты закрылась от меня, ото всех.
– Знаю. Я действительно отстранилась.
– Представляешь, каково было нам? Я понятия не имела, как тебе помочь, ведь ты никому не позволяла приближаться, и меня это взбесило. Я потеряла Меган и чувствовала, что потеряла и тебя.
– Я… не хотела, Эбби, я просто…
– Да. Твоя голова была занята другими вещами, и я… должна была действовать как Дари. Дать тебе время. – Эбби опустила подбородок. – Так что я прошу прощения.
– Тебе не нужно извиняться. – Я смело шагнула к ней. – Не хочу больше извинений! Просто хочу, чтобы между нами все наладилось.
– Я – тоже.
А потом Эбби обняла меня. Ее объятия были быстрыми, не такими, как раньше, но мне вдруг стало так спокойно. Начало было положено. Подруга отступила назад.
– Мне пора, но я напишу тебе позже. Ты же ответишь, верно?
– Верно.
Эбби улыбнулась и направилась к машине, а я… вновь расплакалась, но эти слезы отличались от тех, что текли из моих глаз раньше.
Очень отличались.
* * *
В среду вечером Себастьян сидел на кровати, слушая мой рассказ о встрече с Эбби и Дари. Я также рассказала ему о том, что мне велел сделать доктор Перри.
– Это была длинная неделя, – подытожил Себастьян, когда я закончила.
