— Это было на прошлой неделе или в прошлом тысячелетии? Я сбилась со счета.
— Я… думаю, ты описываешь 1960-е. Прошлое столетие.
— Ох, досадно, — Рея вздохнула. — У меня в голове все смешалось после стольких лет.
— Сочувствую.
— После того, как я бросила Кроноса… ну, этот парень был такой резкий, что можно было порезаться об его углы, понимаешь, о чем я? Он был идеальным папой 1950-х — хотел, чтобы мы были как Оззи и Харриет, или Люси и Рикки
[39], или что-то в этом духе.
— Он… он ведь проглотил своих детей живьем.
— Да-да, — Рея откинула волосы с лица. — То была просто какая-то плохая карма. Так или иначе, я бросила его. В те времена развод был не в почете. Этого просто никто не делал. Кроме меня — я сожгла мою аподесму
[40] и получила свободу. Я воспитала Зевса в общине с кучей наяд и куретов
[41]. Много пророщенной пшеницы и нектара. Ребенок рос под сильным влиянием Водолея.
Я был абсолютно уверен, что в воспоминаниях Реи перепутались разные столетия ее жизни, но подумал, что было бы невежливо заострять на этом внимание.
— Ты напоминаешь мне Ириду, — сказал я. — Она стала вегетарианкой несколько десятилетий назад.
Рея скорчила мину — всего лишь волна неодобрения перед восстановлением кармического равновесия.
— Ирида — добрая душа. Я ценю ее. Но знаешь, эти младшие богини, их не было рядом, чтобы бороться за революцию. Они не понимают, каково это, когда твой мужик пожирает твоих детей, и ты не можешь получить нормальную работу, а шовинисты из числа титанов хотят только, чтобы ты сидела дома, готовила, стирала и рожала больше детей-олимпийцев. А говоря об Ириде…
Рея дотронулась до своего лба.
— Подожди, мы говорили об Ириде? Или я просто углубилась в воспоминания?
— Честно говоря, не знаю.
— О, теперь вспомнила. Она передает послания богов, верно? Наряду с Гермесом и той другой крутой эмансипированной девчонкой… Жанной д’Арк?
— Э-э, не уверен насчет последней.
— Ну, в любом случае, каналы связи не работают, чувак. Ничего не работает. Радужные послания, летающие свитки, Гермес Экспресс… Все это барахлит.
— Нам это известно. Но мы не знаем почему.
— Из-за них. Они это делают.
— Кто?
Она огляделась по сторонам.
— Человек, чувак. Большой Брат. Начальство. Императоры.
Я надеялся, что она скажет что-то другое: гиганты, титаны, древние машины-убийцы, инопланетяне. Я лучше бы связался с Тартаром, или с Ураном, или с самим изначальным Хаосом. Я надеялся, что гейзер Пит неправильно понял своего брата, говорившего что-то об императоре в гнезде муравьев.
Теперь, когда я убедился в обратном, мне захотелось угнать автофургон Реи и укатить в какую-нибудь коммуну далеко, далеко за город.
— «Триумвират Холдингс», — сказал я.
— Угу, — согласилась Рея. — Это их новый военно-индустриальный комплекс. Меня это все больше расстраивает.
Лев перестал облизывать мое лицо, вероятно, потому что моя кровь стала горькой.
— Как это возможно? Как они вернулись?
— Они никогда и не уходили, — ответила Рея. — Они сделали это с собой, ты знаешь. Захотели стать богами. Это никогда не удается как следует. Даже в старые времена они скрывались, оказывая влияние на историю из теней. Они застряли в своего рода сумерках жизни. Они не могут умереть, не могут жить по-настоящему.
— Но как мы могли об этом не знать? — спросил я. — Мы боги!
Рея засмеялась, как поросенок-астматик.
— Аполлон, внучек, милый мальчик… Разве то, что ты бог, когда-либо останавливало тебя от совершения глупостей?
Она попала в точку. Конечно, не в отношении меня лично, но о некоторых олимпийцах я могу рассказать такие истории…
— Римские императоры, — я пытался свыкнуться с идеей. — Все они не могут быть бессмертными.
— Нет, — отозвалась Рея. — Только худшие из них, самые нашумевшие. Они живут в людской памяти, чувак. Это поддерживает в них жизнь. Как и в нас, правда. Они связаны с развитием Западной цивилизации, даже при том, что вся эта концепция — империалистическая европоцентристская пропаганда, чувак. Как мой гуру сказал бы тебе…
— Рея, — я дотронулся ладонями до своих пульсирующих висков, — можно не говорить обо всем сразу одновременно?
— Да-да, конечно. Я не собиралась выносить тебе мозг.
— Но как они могут действовать на наши каналы связи? Как они могут быть такими могущественными?
— У них были столетия, Аполлон. Столетия. Все это время, плетя интриги и разжигая войну, воздвигая их капиталистическую империю, они выжидали тот момент, когда ты окажешься смертен, когда Оракулы будут уязвимы для захвата. Это просто зло. Они полностью без тормозов.
— Я думал, это более современный термин.
— Зло?
— Нет. Без тормозов. Забудь. Зверь… он их предводитель?
— Боюсь, что так. Он такой же чокнутый, как и другие, но он самый умный и решительный — на свой социопатический смертоносный лад. Ты знаешь, кто он такой… кем он был, верно?
К сожалению, я знал. Я вспомнил, где видел его ухмыляющуюся уродливую физиономию. Я мог слышать его гнусавый голос, отдающийся эхом на арене, приказывающий казнить сотни людей под аплодисменты толпы. Я хотел спросить Рею, кем были двое его компаньонов в Триумвирате, но решил, что не могу в данный момент выдержать тяжесть этой информации. Ни один из вариантов не радовал, и знание их имен могло принести мне больше отчаяния, чем я мог вынести.
— Это правда, — сказал я. — Другие Оракулы все еще существуют. Императоры удерживают их всех?
— Они стремятся к этому. Пифон расположился в Дельфах — это самая большая проблема. Но тебе негде взять силы, чтобы встретиться с ним лицом к лицу. Прежде всего, ты должен вырвать из их рук меньшие Оракулы, чтобы они потеряли свою мощь. Чтобы сделать это, тебе нужен новый источник пророчеств для этого лагеря — более древний и независимый Оракул.
— Додона, — сказал я. — Твоя шепчущая роща.
