Я так сильно задрожал, что кости моих ног загремели. Я узнал запах, исходящий от ткани — сера, масло и жидкий греческий огонь, самое опасное вещество из когда-либо созданных. Меня мучили рвотные позывы то ли от отвращения, то ли от ярости — Ох, безобразие, — сказал я. — Нужно сейчас же их освободить.
— Ч-что с ними? — спросила, запинаясь, Мэг.
Я не осмелился ей ответить. Я уже видел эту форму казни, предпринятую Зверем, и больше не желал ее видеть.
Я подбежал к столбу, на котором висел Остин. Собрав всю свою силу, я попытался опрокинуть его, но он не поддавался. Основание столба было зарыто слишком глубоко в землю. Я попытался разорвать путы из ткани, но только испачкал руки в смоле, пахнущей серой. Ткань была более липкой и твердой, чем слизь мирмеков.
— Мэг, мечи! — я не был уверен, что они чем-то помогут, но ничего лучше не придумал.
Откуда-то сверху послышался уже знакомый нам рокот.
Зашелестели ветви. Карпои Персик провалился между сучьями деревьев и, кувыркаясь, приземлился у ног Мэг. Он выглядел так, будто ему пришлось пройти через суровые испытания, чтобы добраться сюда. Его руки были порезаны, и из ран сочился персиковый сок. Его ноги испещряли синяки и ссадины. Его подгузник опасно провисал.
— Хвала богам! — сказал я. Обычно я совсем не так реагировал, видя духа зерен, но его зубы и когти идеально подходили для освобождения полубогов. — Мэг, быстрее! Прикажи своему другу…
— Аполлон, — тяжелым голосом сказала Мэг.
Она указала на тоннель, из которого мы пришли.
Из муравьиного гнезда вышли двое таких огромных мужчин, каких я никогда не видел. Каждый был под два метра ростом. Они, похоже, состояли из чистых мышц, облаченных в броню из конской кожи, и весили около трехсот фунтов. Их светлые волосы сверкали, словно серебристый шелк. В их бородах блестели украшенные камнями кольца. Каждый мужчина нес овальный щит и копье, хоть я и сомневался, что им нужно вооружаться, чтобы кого-то убить. Они выглядели так, будто могли голыми руками разрывать пушечные ядра.
Я узнал их по татуировкам и округлым узорам на щитах. Таких воинов нелегко забыть.
— Германцы, — следуя инстинкту, я заслонил собой Мэг.
Элитные имперские телохранители были хладнокровными жнецами смерти в Древнем Риме. Сомневаюсь, что они как-то изменились за прошедшие столетия.
Мужчины взглянули на меня. Их шеи опоясывали тату в виде змеев, такие же, как и у хулиганов, напавших на меня в Нью-Йорке. Германцы разошлись в сторону, и из тоннеля вышел их повелитель.
За тысячу девятьсот сколько-то там лет Нерон почти не изменился. На вид ему было тридцать, хотя выглядел он отвратно. Его лицо было измождено, а живот раздут после многочисленных попоек. Его губы застыли в насмешливой ухмылке. Кучерявые волосы будто продолжались в окружавшую шею бороду. У него был такой слабый подбородок, что мне захотелось создать кампанию на GoFundMe, чтобы купить ему челюсть получше.
Свое уродство он пытался компенсировать дорогим итальянским костюмом из пурпурной шерсти. Его серая рубашка была расстегнута, демонстрируя золотые цепочки. Кожаная обувь ручной работы явно не подходила для похождений по муравьиным гнездам. Впрочем, Нерон всегда любил все дорогое и совершенно непрактичное. Это, наверное, была единственная его черта, которой я восхищался.
— Император Нерон, — сказал я. — Зверь.
Он презрительно скривил губы.
— Можно просто Нерон. Рад тебя видеть, мой дорогой предок. Прости, что я почти не приносил подношений за последние несколько тысячелетий, но, — он пожал плечами, — ты мне не был нужен. Я и сам неплохо справлялся.
Мои руки сжались в кулаки. Мне хотелось свалить с ног этого толстопузого императора с помощью раскаленного добела луча силы, но у меня, правда, не было никаких раскаленных добела лучей. У меня не было стрел. Даже голос уже сел. Против Нерона и его двухметровых телохранителей я мог воспользоваться только бразильским носовым платком, связкой амброзии и китайскими колокольчиками из латуни.
— Тебе нужен я, — сказал я. — Освободи этих полубогов. Дай им уйти вместе с Мэг. Они не сделали тебе ничего плохого.
Нерон рассмеялся.
— Я буду рад дать им уйти, когда мы придем к соглашению. А что касается Мэг… — Он улыбнулся ей. — Как ты, дорогуша?
Мэг ничего не ответила. Ее лицо было таким же серым и суровым, как и у бога-гейзера. Персик у ее ног рычал и шуршал своими крыльями-листьями.
Один из телохранителей Нерона прошептал ему что-то на ухо.
Император кивнул:
— Скоро.
Он снова обратил внимание на меня:
— Где же мои манеры? Позволь мне представить мою правую руку, Виниция, и левую руку, Гария.
Телохранители указали друг на друга.
— Ах, прошу прощения, — исправился Нерон. — Мою правую руку, Гария, и левую руку, Виниция. Это римские версии их батавских
[45] имен, которые я не могу произнести. Обычно я зову их просто Винс и Гэри. Скажите «привет», мальчики.
Винс и Гэри сердито смотрели на меня.
— У них тату в виде змеев, — заметил я, — как у тех уличных разбойников, которых ты послал, чтобы напасть на меня.
Нерон пожал плечами:
— У меня много слуг. Кейд и Майки — просто пешки. Их единственным заданием было слегка тебя потрепать, поприветствовать в моем городе.
— Твоем городе, — очень похоже на Нерона: присваивать себе крупные города, который очевидно принадлежали мне. — А эти два джентльмена… это правда древние германцы? Как?
Нерон издал какой-то ехидный лающий звук. Я уже и забыл, насколько ненавидел этот смех.
— Владыка Аполлон, я тебя умоляю, — сказал он. — Даже до того, как Гея захватила Врата Смерти, души постоянно сбегали из Эреба
[46]. Для такого бога-императора, как я, было довольно легко призвать моих последователей.
— Бог-император? — взревел я. — Скорее помешанный экс-император.
Нерон выгнул брови:
— Что делало тебя богом, Аполлон… когда ты им был? Разве не сила твоего имени, покровительство над теми, кто верил в тебя? Я ничем от тебя не отличаюсь, — он взглянул влево.
— Винс, упади на свое копье, пожалуйста.
Даже не задумываясь, Винс поставил копье на землю, направив его конец на свою грудную клетку.
— Прекрати, — сказал Нерон. — Я передумал.
Винс не предал ожиданий. В общем-то, на приказ он отреагировал с едва заметным разочарованием. Он снова поставил копье рядом с собой. Нерон ухмыльнулся мне:
