— Мэг, — сказал император, — я так стараюсь держать Зверя в клетке. Почему же ты не поможешь мне? Я знаю, что ты хорошая девочка. Я не позволил бы тебе бродить по Манхэттену так долго в одиночку, изображая беспризорницу, если бы я не знал, что ты можешь позаботиться о себе. Но мягкость по отношению к твоим врагам — не добродетель. Ты моя падчерица. Любой из этих полубогов убил бы тебя без колебаний, будь у него шанс.
— Мэг, это неправда! — сказал я. — Ты видела, каков Лагерь Полукровок на самом деле.
Она смотрела на меня с беспокойством:
— Даже… даже если бы это было правдой… — она повернулась к Нерону. — Ты говорил мне никогда не опускаться до уровня моих врагов.
— Да, это так, — голос Нерона звучал раздраженно. — Мы лучше. Мы сильнее. Мы построим славный новый мир. Но эти говорящие чепуху деревья стоят на нашем пути, Мэг. Как и любые агрессивные сорняки, они должны быть сожжены. И единственный способ сделать это — настоящий пожар, пламя, растопленное кровью. Давай сделаем это вместе, без Зверя?
Наконец в моей голове что-то щелкнуло. Я вспомнил, как мой отец наказывал меня столетия назад, когда я, будучи молодым богом, изучал законы Олимпа. Зевс часто говорил:
— Постарайся не оказаться по другую сторону моих молний, мальчик.
Как будто молния имела свой собственный разум, как будто Зевс не имел ничего общего с наказаниями, которым он подвергал меня.
«Не вини меня, — подразумевал его тон. — Это молния опалила каждую молекулу в твоем теле, а не я».
Много лет спустя я убил циклопов, сделавших молнии Зевса. Это не было опрометчивым решением. Я всегда ненавидел эти молнии. Ненавидеть отца было тяжелее.
Нерон делал то же самое, когда он называл себя Зверем. Он говорил о своем гневе и жестокости, как если они были чем-то, что он не мог контролировать. Если бы он разозлился… ну, тогда он бы сказал, что это вина Мэг.
От осознания этого меня затошнило. Мэг была обучена любезно относиться к ее отчиму Нерону и бояться Зверя, как будто это два разных человека. Теперь я понял, почему она предпочитала проводить свое время в переулках Нью-Йорка. Я понял, почему у нее так резко меняется настроение: переход от невероятной активности до полного безразличия происходит в считанные секунды. Она никогда не знала, что может пробудить Зверя.
Она уставилась на меня. Ее губы дрожали. Я мог бы сказать, что она хотела найти выход — какой-то красноречивый аргумент, который бы успокоил ее отчима и позволил бы ей следовать за ее совестью. Но я уже не был сладкоречивым богом. Я не мог уболтать такого оратора, как Нерон.
И я не собирался участвовать в игре Зверя во взаимные обвинения.
Вместо этого я поступил так, как делала Мэг: сказал четко и по сути.
— Он зло, — сказал я. — Ты хорошая. Ты должна сделать свой собственный выбор.
Могу сказать, это не та новость, которую Мэг хотела бы услышать. Она поджала губы, отвела плечи назад, будто готовясь к последнему рывку — к чему-то болезненному, но необходимому.
Она положила руку на голову карпои.
— Персик, — сказала она тихим, но твердым голосом, — забери спичечный коробок.
Карпои ринулся вперед. Нерон едва успел моргнуть, прежде чем Персик вырвал коробку из его рук и отскочил в сторону Мэг.
Германцы приготовили копья. Нерон поднял руку, сдерживая их. Взгляд, которым он посмотрел на Мэг, говорил, что его сердце разбито — если бы у него было сердце.
— Вижу, что ты не была готова к этому заданию, моя дорогая, — сказал он. — Это моя вина. Винс, Гэри, задержите Мэг, но не навредите ей. Когда мы вернемся домой… — он пожал плечами, его лицо выражало сожаление. — А Аполлону и маленькому фруктовому духу придется сгореть.
— Нет, — прохрипела Мэг.
Затем она закричала во всю глотку: «НЕТ!», и Роща Додоны закричала вместе с ней.
Взрыв был настолько мощным, что он сбил Нерона и его охранников с ног. Персик кричал и бился головой о грязь.
На этот раз, однако, я был более подготовлен. Когда оглушительный хор деревьев достиг своего апогея, я попытался сосредоточиться на самой навязчивой мелодии, которую смог вообразить. Я напевал «Y.M.C.A.», которую я исполнял с «Village People» в костюме строителя до того, как завязалась драка между мной и индейским лидером… Забудьте. Это неважно.
— Мэг! — я вытащил латунные колокольчики из кармана и бросил их ей. — Повесь их на центральное дерево! Y.M.C.A. Сосредоточь энергию Рощи! Y.M.C.A.
Я не был уверен, что она слышит меня. Она подняла колокольчики и наблюдала, как они качались и гремели, превращая шум деревьев в обрывки связной речи: «Счастье приближается. Падение солнца; заключительный стих. Хотели бы вы услышать о наших специальных предложениях на сегодняшний день?»
На лице Мэг отразилось слабое удивление. Она повернулась к роще и помчалась через врата.
Персик пополз за ней, качая головой.
Я хотел бы последовать за ней, но не мог оставить шесть заложников наедине с Нероном и его телохранителями. По-прежнему напевая «Y.M.C.A.,» я пошел к ним.
Деревья кричали громче, чем когда-либо, но Нерон все-таки встал на колени. Он вытащил что-то из кармана пальто — флакон для жидкости — и выплеснул его содержимое на землю перед собой.
Я сомневался, что это было что-то хорошее, но у меня были более насущные проблемы. Винс и Гэри вставали, и Винс направил копье в мою сторону.
Я был достаточно зол, чтобы быть безрассудным. Я схватил его копье за конец и дернул вверх, ударив Винса по подбородку. Оглушенный, он упал, и я схватил его за доспехи.
Он был вдвое больше меня. Меня это не волновало. Я поднял его над собой. Мои руки неожиданно наполнились силой. Я чувствовал себя неодолимым — таким, каким должен чувствовать себя бог. Я понятия не имел, почему моя сила вернулась, но счел данный момент неподходящим для вопросов. Я раскрутил Винса и бросил его в небо с такой силой, что он проделал отверстие в форме германца в куполе из ветвей и скрылся из виду.
Приз Имперской Гвардии за ненужную храбрость. Несмотря на то, что я продемонстрировал свою силу, Гэри атаковал меня. Одной рукой я остановил его копье, другой пробил щит и ударил прямо в грудь с такой силой, которой можно было свалить носорога.
Он рухнул на землю.
Я повернулся к Нерону. Я уже чувствовал, что мои силы убывают. Мои мышцы начали возвращаться к их жалкому, смертному, дряблому состоянию. Я просто надеялся, что у меня будет достаточно времени, чтобы оторвать Нерону голову и засунуть ему в рот его пурпурный костюм.
Император зарычал:
— Ты дурак, Аполлон. Ты всегда сосредотачиваешься не на том, на чем нужно, — он взглянул на «ролексы». — Моя бригада по сносу прибудет сюда в любую минуту. После того, как Лагерь Полукровок будет разрушен, я сделаю это место своей новой лужайкой перед домом! В это время ты будешь здесь… тушить пожары.
