Из кармана своего жилета он вынул серебряную зажигалку. Для Нерона типично всегда иметь под рукой несколько источников огня. Я посмотрел на сверкающие капли, оказавшиеся на земле… ну конечно, Греческий огонь.
— Не надо, — сказал я.
Нерон усмехнулся:
— До свидания, Аполлон. Осталось всего одиннадцать Олимпийцев.
Он бросил зажигалку.
Мне не удалось испытать удовольствия, отрывая голову Нерону.
Мог ли я остановить его? Возможно. Но пламя ревело между нами, сжигая траву и кости, корни деревьев и саму землю. Пламя было слишком сильным, чтобы затухнуть, если Греческий огонь вообще может потухнуть, и оно рвалось к шести связанным заложникам.
Я позволил Нерону уйти. Кое-как он схватил Гэри за ногу и потащил ничего не соображающего германца к гнезду муравьев. В это время я бежал к столбам. Ближе всех был Остин. Я обхватил руками основание и потянул на себя, полностью игнорируя рекомендованные методы поднимания тяжелых вещей. Мои мышцы напряглись, глаза слезились от усилий. Мне удалось поднять столб достаточно высоко, чтобы опрокинуть его назад. Остин дернулся и застонал.
Я потащил его кокон на другую сторону поляны, как можно дальше от огня. Я бы перенес его в Рощу Додоны, но у меня было чувство, что я не сильно помогу ему, поместив его в тупик, полный безумных голосов, напротив надвигающегося пламени.
Я побежал обратно к столбам и повторил процесс: освободил Кайлу, потом бога гейзеров Поли, затем остальных. К тому времени, когда я вытаскивал Миранду Гардинер в безопасное место, пожар бушевал всего лишь в нескольких сантиметрах от входа в рощу.
Моя божественная сила исчезла. Мэг и Персика нигде не было видно. Я выиграл несколько минут для заложников, но огонь в конечном итоге уничтожил бы всех нас. Я упал на колени и зарыдал.
— Помогите, — я смотрел на темные переплетенные деревья, предсказывающие беду.
Я не ждал какой-либо помощи. Прежде я даже никогда не просил о помощи. Я был Аполлоном.
Смертные взывали ко мне! (Да, иногда я приказывал полубогам побыть у меня на побегушках, например, начать войны или утащить магические предметы из логова монстров, но это не считается.)
— Я не могу сделать это в одиночку.
Я представил себе лицо Дафны, появившееся сначала на стволе одного дерева, а затем другого.
Вскоре лес сгорит. Я не мог спасти его, так же, как не мог спасти Мэг, потерянных полубогов или себя.
— Мне очень жаль. Пожалуйста… прости меня.
От дыма у меня закружилась голова, появились галлюцинации. Мерцающие призраки дриад вышли из своих деревьев — легион Дафн в тонких зеленых платьях. Выражения их лиц были печальны, как если бы они знали, что шли на смерть, но они окружили огонь. Они подняли руки, и земля начала извергаться из-под их ног. Потоки грязи сбивали пламя.
Дриады поглощали тепло огня своими телами. Их кожа обугливалась и чернела. Их лица затвердевали и трескались.
Как только последние языки пламени угасли, дриады рассыпались в пепел. Я хотел рассыпаться с ними. Я хотел плакать, но из-за огня вся влага испарилась из моих слезных протоков. Я не просил так много жертв. Я не ожидал этого! Я чувствовал себя опустошенным, виноватым, мне было стыдно.
Потом я вспомнил, сколько раз я сам просил жертв, сколько героев я послал насмерть. Были ли они менее благородными и храбрыми, чем эти дриады? И все же я не чувствовал никакого раскаяния, когда отправлял их на смерть. Я использовал их и выбрасывал, опустошал их жизни, чтобы возвыситься самому. Я был таким же монстром, как и Нерон.
Ветер обдувал поляну — несвоевременно теплый порыв, закруживший пепел и понесший его через крону леса в небеса. Только после того, как ветер успокоился, я понял, что это мог быть Западный ветер, мой старый соперник, пытающийся меня утешить. Он взял эти останки и понес их к следующей невероятно красивой реинкарнации. После всех этих столетий Зефир принял мои извинения.
Я обнаружил, что у меня все-таки остались слезы.
Позади меня кто-то застонал:
— Где я?
Остин проснулся.
Я подполз к нему и, плача, с облегчением поцеловал его лицо:
— Мой прекрасный сын!
Он моргнул в замешательстве. Его косички были посыпаны пеплом, как иней на поле. Я думаю, что ему понадобилось время, чтобы понять, что тут делает безобразный, наполовину невменяемый подросток с прыщами.
— Ах, точно… Аполлон, — он попытался пошевелиться. — Что за?.. Почему я завернут в какие-то вонючие бинты? Может быть, ты поможешь мне освободиться?
Я истерично смеялся, так что сомневаюсь, что помог Остину прийти в себя. Я вцепился в веревки, но не особо продвинулся. Потом я вспомнил о копье Гэри. Я отломил его конец и провел несколько минут, освобождая Остина. Когда он освободился, то начал бегать вокруг столба, восстанавливая циркуляцию крови в конечностях. Он увидел всю картину — тлеющий лес, других заключенных. Роща Додоны уже умолкла. (Когда это случилось?) Теперь от прохода исходил янтарный свет.
— Что происходит? — спросил Остин, — Кстати, где мой саксофон?
Разумные вопросы. Хотел бы я иметь разумные ответы. Все, что я знал, так это то, что Мэг Мак-Кэффри еще бродит в роще, и мне не нравился тот факт, что деревья замолчали.
Я посмотрел на свои слабые смертные руки. Я задавался вопросом, почему у меня вдруг случился, прилив божественной силы во время боя с германцами. Мои эмоции вызвали это?
Действительно ли это был первый признак возвращения моей божественной силы? Или, может, Зевс снова играл со мной, давая мне вкусить моей прежней силы, только чтобы потом ее снова забрать? «Помнишь это, малыш? НУ, ТАК У ТЕБЯ ЭТОГО НЕТ». Я хотел бы вызвать эту силу снова, но пришлось обходиться без нее.
Я передал Остину сломанное копье:
— Освободи других. Я вернусь.
Остин недоверчиво посмотрел на меня:
— Ты собираешься туда? Там безопасно?
— Сомневаюсь, — сказал я.
И затем я побежал к Оракулу.
Глава 33
Разлука горька
В ней ничего сладкого
Не стой на лице
ДЕРЕВЬЯ ШЕПТАЛИ. Как только я вошел во врата, то понял, что они все еще вели диалог, совершенно бессмысленно лепеча, как лунатик на вечеринке. Я осмотрел рощу. Не было ни единого следа Мэг. Я позвал ее. Деревья повысили тон, отчего у меня закружилась голова, а глаза собрались в кучку. Я оперся на ближайший дуб.
— Осторожней, чувак, — сказало дерево.
