— Эй, Бронзовая Задница! — снова крикнул он. — Попробуй поймать меня!
Колосса не нужно было просить дважды. Медленно повернувшись, он пошел за Перси по направлению к пляжу.
Я начал колдовать, призывая свои силы бога болезней. На этот раз слова нашлись. Я не знал, почему так вышло. Должно быть, появление Перси снова вдохнуло в меня веру. Возможно, я просто откинул лишние мысли. Я знал, что лишние мысли часто мешают сосредоточиться на деле. Это один из тех уроков, которые боги усваивают с младых ногтей.
Я ощущал, как колючий клубок болезней вырывается из-под моих пальцев, наполняя снаряд. Я говорил о собственном великолепии, упоминая различные ужасные болезни, которые я наслал на чудовищные цивилизации в прошлом, потому что… ну, я крутой. Я ощущал, как магия обретает силу, несмотря на то, что Стрела Додоны шептала мне, словно суфлер театра времен королевы Елизаветы: «ГОВОРИТЬ СЛЕДУЕТ ТАК: «ЧУМА, ЧУМА, ЧУМА!»
К шествию по пляжу присоединилось больше полубогов. Они бежали впереди Колосса, швыряя в него чем попало и называя его Бронзовой Задницей. Они подшучивали над его рогом.
Смеялись, что гончая обмочила его лицо. Обычно я ненавижу, когда люди дразнятся, особенно, если жертва похожа на меня. Но, поскольку ростом Колосс был с десятиэтажный дом и пытался уничтожить их лагерь, их хамское поведение была вполне понятно.
Я закончил колдовать. Теперь стрелу обволакивал мерзкий зеленый туман. Он пах почти так же, как фритюрницы в забегаловках. Это было доброе предзнаменование — значит, стрела была поражена смертельной болезнью.
— Я готов! — крикнул я Остину. — Подбрось меня к его уху!
— Понял!
Остин повернулся, чтобы сказать что-то еще, но облачко зеленого тумана пролетело у него прямо носом. Из глаз у него брызнули слезы. Нос раздулся и потек. Лицо его искривилось, и он чихнул так сильно, что упал. Скрючившись, он лежал на полу колесницы и стонал.
— Мой мальчик!
Я было схватил его за плечи, желая помочь, но поскольку в каждой руке у меня была стрела, я счел это неразумным.
— ФИ! ЧУМА ТВОЯ ЧЕРЕСЧУР СИЛЬНА, — Стрела Додоны жужжала от негодования. — СОБСТВЕННОЕ КОЛДОВСТВО ПОДВЕЛО ТЕБЯ.
— Нет-нет-нет! — сказал я. — Кайла, будь осторожна. Не вдыхай…
— АПЧХИ!
Кайла упала рядом со своим братом.
— Что же я наделал? — зарыдал я.
— МНИТСЯ МНЕ, НАСТИГ ТЕБЯ ПОЗОР! — сказала стрела Додоны, мой источник вечной мудрости. — НЕ ДАЙ ВРЕМЕНИ УТЕЧЬ! В РУКИ СВОИ ВОЗЬМИ ПОВОДЬЯ.
— Зачем?
Вы, наверное, думаете, что богу, который ездил на колеснице каждый день, не нужно задавать такой вопрос. В свое оправдание скажу, что я очень расстроился от того, что мои дети лежали в полуобморочном состоянии возле моих ног. Я даже не заметил, что никто не управлял колесницей. Когда никого не оказалось у поводий, пегасы запаниковали. И чтобы не врезаться на огромной скорости в гигантскую бронзовую статую Колосса, они бросились вниз.
Мне удалось вовремя среагировать. (Похлопаем же!) Я засунул обе стрелы в колчан, ухватил поводья и кое-как выровнял колесницу, прежде чем она разбилась бы в щепки. Отскочив от песчаных дюн, мы вильнули немного в сторону и затормозили перед Хироном с группой полубогов. Наше появление выглядело бы драматично, если бы центробежная сила не выкинула бы меня, Кайлу и Остина из колесницы.
Я уже поблагодарил песок за мягкую посадку?
Крылатые кони взмыли в небеса, увлекая за собой разбитую колесницу и оставив нас на земле.
Хирон, а за ним и еще кучка полубогов, примчались к нам. С берега к нам спешил Перси Джексон, пока Миссис О'Лири играла с Колоссом в «кошки-мышки». Не думаю, что это надолго отвлечет внимание статуи, когда она заметит прямо у себя за спиной группку мишеней, которые так и просились под ноги.
— Отравленная стрела готова! — возвестил я. — Нам нужно попасть ею в ухо Колосса!
Мои друзья, казалось, не восприняли это с особым энтузиазмом. Потом я заметил, что моя колесница пропала. А в ней был мой лук. К тому же, Кайла и Остин довольно очевидно заразились той болезнью, которую я наколдовал.
— Они заразны? — спросил Сесил.
— Нет! — ответил я. — Скорее всего… нет. Это все из-за паров со стрелы…
Все отступили от меня на шаг.
— Сесил, — сказал Хирон. — Вместе с Харли доставьте Кайлу и Остина в домик Аполлона для того, чтобы снять проклятие.
— Но они и есть домик Аполлона, — запротестовал Харли. — Кроме того, мой огнемет…
— Позже поиграешь со своим огнеметом, — пообещал Хирон. — Беги. Там вас ждет один хороший мальчик. Задача остальных — не дать Колоссу уйти слишком далеко от берега. Мы с Перси поможем Аполлону.
Из уст Хирона слово «поможем» прозвучало, словно несправедливый подзатыльник. Когда толпа рассеялась, Хирон дал мне свой лук.
— Стрелять будешь ты.
Я уставился на тяжелое оружие, которое, наверное, имело силу натяжения фунтов в сто.
— Он рассчитан на силу кентавра, а не обычного подростка!
— Ты создал эту стрелу, — сказал он. — Только ты сможешь выстрелить, не заразившись болезнью. Только ты сможешь поразить такую цель.
— Отсюда? Это невозможно! Где тот летающий мальчик, Джейсон Грейс?
Перси смахнул пот и песок с шеи.
— Летуны у нас закончились, а все пегасы в панике разбежались.
— Может, если бы у нас были гарпии и веревочка от бумажного змея… — выдавил я.
— Аполлон, — произнес Хирон. — Ты должен это сделать. Ты лучше всех управляешься со стрелами и болезнями.
— Я вообще ничего не умею! — захныкал я. — Я глупый, никчемный подросток! Я никто!
Жалость к себе так и хлынула потоком. Я был абсолютно уверен, что земля раскололась бы пополам, если бы я себя назвал никем. Космос бы застыл на месте. Перси и Хирон подбежали бы ко мне, чтобы поддержать. Но ничего такого не произошло. Они просто угрюмо на меня смотрели.
Перси положил руку мне на плечо.
— Ты же Аполлон. Ты нужен нам. Ты справишься. К тому же, если ты не согласишься, я лично сброшу тебя с крыши Эмпайр Стэйт Билдинг.
Мне было нужно именно такое напутствие. Нечто подобное говорил мне Зевс перед футбольными матчами. Я расправил плечи.
— Хорошо.
— Мы попытаемся столкнуть его в воду, — сказал Перси. — Там у меня будет преимущество. Удачи.
Хирон подал руку Перси, и он взобрался к нему на спину. Вместе они ускакали к берегу. Перси размахивал своим мечом и выкрикивал Колоссу обидную тираду про бронзовую задницу. Я же побрел вприпрыжку по пляжу, пока в поле зрения не оказалось левое ухо статуи.
Вскинув глаза на величественный профиль, я не увидел Нерона. Я увидел лишь себя — памятник собственному тщеславию. Гордость Нерона была не более, чем моим собственным отражением.
