Ну ладно, я испугался и побежал в укрытие. Калипсо зашипела: «Нет, идиот!» и только потом последовала за мной. Вдвоём мы притаились за несущей стеной как раз вовремя, чтобы прошедшие мимо германцы, увлеченно болтавшие о технике сноса голов, не заметили нас.
Я посмотрел направо и едва подавил вскрик. По другую сторону стеклянной стены сидел огромный орангутан и пялился на меня, в его янтарных глазах плескалось любопытство. Он что-то показал лапами. Язык жестов? Агамед бы понял. Судя по выражению морды этого высшего примата, невероятного удовольствия от созерцания меня он не испытывал. Увы, среди высших приматов только люди способны оказывать богам должное почтение. С другой стороны, орангутаны могли похвастаться потрясающей оранжевой шерстью, и тут людям нечего было противопоставить.
Калипсо пихнула меня ногой:
— Нам надо шевелиться.
Мы углубились в выставочный зал. Должно быть, наши обезьяноподобные движения забавляли орангутана. Он издал лающий звук.
— Заткнись, — ответил ему я сценическим шёпотом.
Мы затаились за камуфляжной сетью у дальнего выхода. Прижав свою картошку к груди, я попытался выровнять дыхание.
Калипсо начала что-то тихо насвистывать, что было ее нервной привычкой. Мне хотелось, чтобы она прекратила. Каждый раз, когда она так делает, у меня появляется дикое желание громко подпеть ей, что в данном случае выдало бы нас с головой.
В конце концов я прошептал:
— Думаю, всё чисто.
Я вышел из укрытия и тут же врезался в германца. Серьёзно, сколько их у Коммода? Он оптом их закупал?
Секунду все трое из нас были слишком удивлены, чтобы говорить или двигаться. Затем варвар исторг урчащий звук, словно пытаясь позвать остальных.
— Подержи! — я всучил ему упаковку грифоньей еды.
Рефлекторно он взял её. В конце концов, отдать свою грифонью картошку — символ капитуляции во многих культурах. Он непонимающе уставился на упаковку, а я отступил назад, сдёрнул лук с плеча и выстрелил. Стрела воткнулась ему в левую ногу.
Он взвыл, роняя упаковку. Я подхватил её и побежал, Калипсо бежала сразу за мной.
— Неплохо, — прокомментировала она.
— Не считая того факта, что теперь он наверняка поднимет тревогу. Налево!
Ещё один германец появился из зоны рептилий. Мы с трудом разминулись с ним и рванули к знаку с надписью «Горизонт».
В отдалении виднелся фуникулёр — провода тянулись над деревьями от башни к башне, единственная зелёная кабинка покачивалась примерно в пятидесяти футах над землёй. Я подумал, что на ней мы могли бы добраться до секретной части зоопарка или как минимум получить преимущество в высоте, однако проход к кабинке был огорожен и закрыт на замок.
Прежде чем я попросил Калипсо проделать её фокус со шпилькой, германцы настигли нас и зажали в угол. Тот, которого мы видели выходящим из зоны с рептилиями, приблизился, направив своё копье на нас. Второй, знакомый нам по зоне с орангутанами, рыча, ковылял позади — моя стрела торчала из его окровавленного кожаного ботинка.
Я достал ещё одну стрелу, но у меня не было и шанса уничтожить их обоих до того, как они убьют нас. Я видел германцев, продолжавших битву с шестью-семью стрелами в сердце.
— Аполлон, когда я наложу заклятье, упади в обморок, — прошептала Калипсо.
— Чего?
Она набросилась на меня и закричала:
— Это был последний раз, когда ты подвёл меня, жалкий раб!
Она сделала несколько пассов руками, которые я помнил с античных времён — проклятия и сглазы, которые никто никогда не смел насылать на меня. Мне захотелось ударить её, но вместо этого я сделал то, о чём она просила, — судорожно вдохнул и рухнул.
Сквозь полуприкрытые глаза я видел, как Калипсо повернулась к нашим врагам.
— Теперь ваша очередь, глупцы! — она вновь начала совершать всё те же пассы.
Первый остановился. Побледнев, он уставился на распластавшегося на земле меня, а затем развернулся и побежал прочь, пронесясь мимо своего напарника.
Раненый германец засомневался. Судя по ненависти в его глазах, он жаждал мести за выстрел, испортивший его левый ботинок.
Калипсо, ничуть не обескураженная, взмахнула руками и начала заклинание. Интонация придавала её словам такое звучание, будто она поднимала ужаснейших демонов прямиком из самого Тартара, однако на самом деле это был рецепт блинчиков на древнефиникийском.
Раненый германец вскрикнул и поспешно заковылял прочь, оставляя за собой смазанные красные следы.
Калипсо протянула мне руку и помогла подняться:
— Пойдём. Я выиграла всего несколько секунд.
— Как ты…. Твои магические силы вернулись?
— Если бы! Я притворялась. Половина магии — это уверенный вид. Вторая половина — выбор суеверной цели. Но они вернутся и с подкреплением.
Признаюсь, я был впечатлён. Её «колдовство» выбило меня из колеи.
Я быстро сделал отгоняющий зло жест, просто на случай, если магия удавалась Калипсо лучше, чем сама осознавала. И затем мы вдвоём пустились вдоль ограды.
На ближайшем перекрёстке Калипсо показала на нужный поворот:
— К поезду туда.
— Ты уверена?
Она кивнула:
— У меня хорошая память на карты. Однажды я сделала карту Огигии, на которую нанесла каждый квадратный фут острова. Это был единственный способ сохранить рассудок.
Это казалось ужасным способом сохранить рассудок, однако я позволил ей вести меня. За нашими спинами раздавались крики германцев, но, похоже, они направлялись ко входу в «Горизонт», откуда мы только что благополучно убрались. Я позволил себе надеяться, что на станции никого не будет.
ХА-ХА-ХА. Надежды не оправдались.
На путях стоял миниатюрный поезд — ярко-зелёный локомотив с рядом открытых пассажирских вагончиков. Рядом с ним на платформе станции под покрытым плющом куполом стоял Литиерсис, закинувший меч себе на плечо, как бродяга — одеяло. Потрёпанная кожаная кираса была надета поверх его футболки с надписью «Кукурузники», из-под красной банданы выбивались тёмные вьющиеся волосы, создавая впечатление, что у него на голове сидел огромный паук, готовый к прыжку.
— Добро пожаловать, — его улыбка казалась бы дружелюбной, если бы лицо не было изрезано шрамами. Он коснулся чего-то в своём ухе, возможно, bluetooth-устройства.
— Они здесь, на станции, — сообщил он. — Подтягивайтесь ко мне, но медленно и спокойно. У меня всё под контролем, я хочу взять их живыми.
Он виновато пожал плечами:
— Мои люди иногда слишком увлекаются, когда дело доходит до убийства. В особенности после того, как вы сделали из них дураков.
— Нам понравилось.
