Калипсо положила руку на голову Абеляра. Он мог с лёгкостью откусить ей всю конечность, но вместо этого припал к земле и стал ластиться, будто огромный кот. Калипсо опустилась на колени, вытащила ещё одну шпильку из волос и начала взламывать замок его оков.
Пока она работала, я пытался удержать внимание Абеляра на себе. Я пел так хорошо, как только мог, выражая в словах печаль и сочувствие и надеясь, что грифон поймёт, что я был его товарищем по несчастью.
Калипсо сломала замок, и цепи с громким лязгом упали. Она двинулась к Элоизе, что представляло собой намного более заковыристую задачу, учитывая, что та была беременной. Элоиза подозрительно рыкнула, но не стала нападать.
Мы продолжили петь в идеальном созвучии, и наши голоса сливались друг с другом в абсолютной гармонии, создавая что-то намного более значимое, чем просто сумма двух исполнений.
Калипсо освободила Элоизу, отошла назад и встала со мной плечом к плечу. Мы вместе допели последнюю строчку: «Пока существуют боги, я буду любить тебя».
Грифоны наблюдали за нами. Сейчас они казались скорее заинтересованными, чем разозлёнными.
— Картошку, — посоветовала Калипсо.
Я вытряхнул ей на ладони полпакета.
Я не горел желанием лишиться рук — это довольно удобные штуки, — но всё же предложил полную горсть золотой крошки-картошки Абеляру. Он подался вперёд и принюхался. Когда его клюв распахнулся, я засунул руку и прижал картошку к его тёплому языку. Как самый настоящий джентльмен, Абеляр дождался, когда я вытащу руку, и только тогда проглотил закуску.
Он распушил перья на шее и повернулся к Элоизе, чтобы пропищать: «Вкусно, присоединяйся!»
Калипсо скармливала картошку Элоизе. Та прижалась к ней головой, явно демонстрируя приязнь.
На какой-то момент я почувствовал облегчение и восторг: мы сделали это!
Вдруг позади раздались аплодисменты.
У входа стоял Литиерсис — окровавленный и побитый, но всё-таки живой.
— Хорошая работа, — похвалил он. — Вы нашли замечательное место для смерти.
Глава 16
Ты, сын Мидаса,
Болван тупоголовый
Вот тебе страус
ЗА ЧЕТЫРЕ ТЫСЯЧИ ЛЕТ своей жизни мне доводилось искать многие предметы — красивых женщин, симпатичных мужчин, лучшие композитные луки, прекрасный дворец у моря, а в 1958 году — электрогитару Gibson Flying V. Но я никогда не искал идеальное место для смерти.
— Калипсо? — слабым голосом сказал я.
— Да?
— Если мы умрем здесь, я хочу сказать, что ты не так плоха, как я думал вначале.
— Спасибо, но мы не собираемся умирать. Это помешает мне убить тебя позже.
Литиерсис усмехнулся.
— Ох, вы двое. Шутите, будто у вас есть будущее. Должно быть, бывшим бессмертным трудно признавать, что смерть реальна. Я умирал. Это невесело, я вам скажу.
У меня возникло искушение спеть ему, как я пел грифонам. Может быть, я смог бы убедить его в том, что мы товарищи по несчастью. Что-то мне подсказало, что это не сработает. И, увы, я израсходовал всю картошку.
— Ты — сын царя Мидаса, — сказал я. — Ты вернулся в мир смертных, когда Врата Смерти были открыты?
Я не так много знал об этом инциденте, но там был какой-то массовый побег из Царства Мертвых во время последней войны с гигантами. Аид без конца возмущался, что Гея увела у него всех мертвых, чтобы они работали на нее. Честно говоря, я не мог винить Мать-Землю. Очень трудно найти хорошую дешевую рабочую силу.
Мечник скривил губы.
— Мы прошли через Врата Смерти, верно. Потом моего папашу-идиота сразу же опять убили во время стычки с Лео Вальдесом и его бандой. Я выжил только потому, что был обращен в золотую статую и накрыт ковром.
Калипсо отступила к грифонам.
— Это… интересная история.
— Неважно, — прорычал мечник. — Триумвират предложил мне работу. Они оценили по достоинству Литиерсиса, Жнеца Людей!
— Впечатляющее прозвище, — выдавил я.
Он поднял меч.
— Я его заслужил, поверь мне. Мои друзья зовут меня Лит, но для своих врагов я — Смерть!
— Я буду звать тебя Лит, — решил я. — Хотя ты мне не кажешься таким уж невероятным
[14]. Знаешь, твой папа и я были большими друзьями. Однажды я даже наделил его ослиными ушами.
Как только я это сказал, то понял, что это, возможно, было не лучшим доказательством моей дружбы.
Лит жестоко улыбнулся.
— Да, я вырос на рассказах о том музыкальном состязании, на котором ты сделал моего отца судьей. Ты наделил его ослиными ушами, потому что он объявил победителем твоего противника? Хе-хе. Мой отец так ненавидел тебя за это, что ты мне почти нравился. Но «почти» не считается, — он рубанул мечом по воздуху. — Мне будет приятно убить тебя.
— Подожди! — взвизгнул я. — Что там было насчёт «взять их живыми»?
Лит пожал плечами.
— Я передумал. Сначала на меня свалилась эта крыша. Потом моих телохранителей поглотил бамбуковый лес. Я полагаю, вы этого не знали?
Пульс гремел у меня в ушах, как литавры.
— Нет.
— Правильно, — он окинул взглядом Калипсо. — Думаю, тебе я позволю жить столько, сколько нужно, чтобы убить тебя на глазах у Вальдеса. Это будет забавно. Но этот бывший бог… — Лит пожал плечами. — Мне всего лишь стоит сказать императору, что он сопротивлялся при взятии в плен.
Вот оно. После четырех тысячелетий славы меня ожидала смерть в вольере для грифонов в Индианаполисе. Признаюсь, я не так представлял себе свой конец. Я вообще его не представлял, но, если на то пошло, я хотел бы намного больше взрывов и сияющих прожекторов, множество красивых плачущих богов и богинь с криками: «Нет! Заберите лучше нас!» и намного меньше помета.
Конечно, Зевс вмешается. Он не мог позволить, чтобы мое земное наказание включало настоящую смерть! Или, может быть, Артемида сразит Лита стрелой смерти. Она всегда может сказать Зевсу, что дело было в странной неисправности ее лука. В конце концов, я надеялся, что грифоны придут мне на помощь, ведь я их накормил и так сладкозвучно спел им.
Ничего этого не случилось. Абеляр зашипел на Литиерсиса, но, казалось, грифон не хотел атаковать. Может быть, Литиерсис применял к нему и Элоизе эти ужасные способы дрессировки.
Мечник бросился на меня с молниеносной быстротой. Он занес меч для горизонтального удара — прямо по моей шее. Моей последней мыслью было: «Как всей вселенной будет меня не хватать». Последний запах, который я ощутил, был запахом печеных яблок.
