Я чувствовал себя глупо, давая подобные наставления ребёнку, регулярно уничтожавшему монстров золотыми мечами, но я обещал научному парню Биллу Наю
[25], что всегда буду пропагандировать безопасные лабораторные опыты.
— Что сейчас будет?
Отступив, я пустил струю воды на швы двери. Кислота незамедлительно начала шипеть и плеваться агрессивнее Карфагенского змея. Чтобы ускорить процесс, я спел песню о жаре и коррозии. Я выбрал Фрэнка Оушена, так как его душевная сила могла пробиться даже сквозь самые твёрдые субстанции.
Дверь постонала, поскрипела и в конце концов ввалилась внутрь, оставив кольца дымного тумана по периметру рамы.
— Вау! — сказала Мэг, и это был лучший комплимент, которым она когда-либо меня одаривала.
Я указал на картонную коробку у её ног:
— Передай мне пищевую соду, будь так любезна.
Я щедро осыпал ею дверной проём, чтобы нейтрализовать кислоту. Чувство собственной гениальности невольно вызывало у меня улыбку. Я надеялся, что Афина наблюдала за мной, ибо МУДРОСТЬ, ДЕТКА! И я проделал это с гораздо большим стилем, чем старушка сероглазая.
Я напыщенно поклонился Мэг:
— После тебя, Чиагёрл.
— Хоть что-то хорошее ты сделал, — заметила она.
— Тебе обязательно нужно было испортить момент.
Внутри мы обнаружили складское помещение площадью примерно двадцать квадратных футов, в котором находился один-единственный предмет.
Трон Мнемозины не тянул на трон. Это был стул из шлифованной белой берёзы с высокой прямой спинкой, украшенной лишь вырезанным контуром горы. Фи, Мнемозина! Дай мне нормальный золотой трон, инкрустированный вечно сияющими рубинами! Увы, не каждому божеству дано умение красоваться.
Тем не менее простота стула меня тревожила. Я уже понял, что многие ужасные и могущественные предметы внешне ничего из себя не представляют. Молнии Зевса? Не особо устрашают, пока он не метнёт их. Трезубец Посейдона? Помилуйте! Он никогда не счищает водоросли и мох с этой штуки. А свадебное платье Елены Троянской, в котором она вышла замуж за Менелая? О боги, оно было такое скучное! Я говорил ей: «Девочка, да ты шутишь! Вырез абсолютно не твой!» А затем Елена надела его, и просто вау!
— Что это за гора? — Мэг вырвала меня из воспоминаний. — Олимп?
— Вообще-то нет. Полагаю, это гора Пиер, где богиня дала жизнь девяти музам.
Мэг сморщила лицо:
— Девятерым сразу? Звучит больно.
Я никогда об этом не задумывался. Мнемозина была богиней памяти, все детали её бессмертного существования были записаны у неё в голове, поэтому казалось странным, что она хотела видеть напоминание о своих родах вырезанным на троне.
— Как бы то ни было, — сказал я, — мы очень замешкались. Давай вытащим отсюда этот стул.
Я сделал из пластыря лямки для стула и забросил его себе на спину, как самодельный рюкзак. Кто сказал, что Лео был единственным рукастым парнем в нашей команде?
— Мэг, — окликнул я. — Пока я занимаюсь этим, наполни эти шприцы аммиаком.
— Зачем?
— На крайний случай. Порадуй меня.
Медицинский пластырь — замечательная вещь. Вскоре у каждого из нас был патронташ с заправленными аммиаком шприцами. Также у меня на спине висел трон. Он был довольно лёгким, что было очень кстати, так как помимо него я тащил ещё укулеле, лук и колчан. Я добавил в свой патронташ пару скальпелей — просто для забавы. Теперь всё, что мне было нужно, — это барабан и пара кегель для жонглирования, и из меня вышел бы замечательный человек-оркестр.
Я замешкался в коридоре. В одном направлении коридор уходил примерно на сто футов и затем сворачивал влево. Сирены перестали завывать, однако с той стороны доносился многократно отражающийся рёв, как океанский прибой или вопящая толпа. Разноцветные пятна света мелькали по стенам. Даже взгляд в том направлении заставил меня нервничать.
Другой вариант привёл бы нас обратно к мемориальной Стене Чиа Мэг МакКэффри.
— Самый короткий путь к выходу, — сказал я. — Нам нужно идти обратно.
Но Мэг вслушивалась в отдалённый рёв, словно захваченная чем-то.
— Там… Там что-то есть. Мы должны проверить.
— Пожалуйста, не надо! — взмолился я. — Мы освободили пленников, нашли Фестуса, забрали миленький предмет мебели. Это выполненный план на день для любого героя!
Мэг выпрямилась:
— Что-то важное, — настаивала она.
Призвав мечи, она зашагала в сторону странных огней.
— Ненавижу тебя, — пробормотал я, накинул волшебный стул на плечи и побежал за ней — за угол и прямо на залитую светом арену.
Глава 25
Мегаптицы — зло
Атака железных ног
Умирать больно
МНЕ БЫЛИ НЕ В НОВИНКУ концерты на стадионах.
В античные времена я дал дюжину аншлаговых представлений в амфитеатре Эфеса. Неистовые молодые девушки бросали в меня своё нижнее бельё. В 1965 году я выступал вместе с Битлз на стадионе «Шей Стадиум», хотя Пол и отказался включить мой микрофон — на записи вы даже не услышите мой голос в «Everybody’s Tryin’ to Be My Baby».
Тем не менее ничто из испытанного не подготовило меня к арене императора.
По выходе из коридора я был ослеплён стробоскопами. Толпа бесновалась.
Когда глаза привыкли к яркому свету, я увидел, что мы стоим на пятидесятиярдовой линии футбольного стадиона. Поле было устроено по старинке: трёхполосная беговая дорожка по краю, искусственное покрытие и дюжина столбов с прикованными к ним цепями различными животными. У одного из таких столбов расхаживали, походя на опасную карусель, шесть боевых страусов, у другого рычали и щурились на стробоскопы львы, у третьего качалась печальная слониха, несомненно не испытывающая удовольствия от надетых на неё шипованной кольчуги и огромного футбольного шлема местной команды «Колтс».
Я неохотно поднял взгляд на места для зрителей. В море голубых сидений единственной занятой секцией была крайняя зона слева, однако толпа была чрезвычайно воодушевлённой. Германцы били копьями по щитам, полубоги из Имперского Дома Коммода глумились и выкрикивали оскорбления (которые я не буду повторять) в адрес моей божественной персоны. Киноцефалы — племя волкоголовых людей — завывали и разрывали на части свои сувенирные свитеры с символикой «Колтс». Ряды блеммий вежливо аплодировали, выглядя озадаченными грубым поведением своих соратников. И, конечно же, целая секция была заполнена дикими кентаврами. Серьёзно, нет такого спортивного мероприятия или кровавого побоища, о котором они не пронюхают. Кентавры дули в вувузелы, включали клаксоны болельщиков и топтали друг друга, расплёскивая рутбир из своих шлемов с напитками.
