— Конечно, нет! Мы очень вежливы.
— Предельно вежливы, — согласился полицейский.
— Спасибо, — сказала ему Нанетт.
— Всегда пожалуйста, — ответил тот.
— Тогда слушайте! — прокричал я. — Друзья, заклятые друзья, блеммии… раскройте свои подмышки и услышьте мою печальную историю!
Лео сдвинулся ещё на шаг назад, держа руки в карманах своего пояса с инструментами. Ещё 57–58 шагов, и он доберётся до бульдозера. Замечательно!
— Я — Аполлон, — начал я. — В недавнем прошлом — бог. Я упал с Олимпа, низвергнутый Зевсом, несправедливо обвинённый в начале войны с гигантами.
— Меня сейчас стошнит, — пробормотала Калипсо. — Дай-ка мне сесть.
— Ты портишь весь ритм.
— Ты портишь мои барабанные перепонки. Дай мне сесть!
Я прислонил Калипсо к опорной стенке фонтана.
Нанетт подняла свой дорожный знак:
— Это всё? Теперь можно тебя убить?
— Нет! Нет! Я, эм… просто помог Калипсо сесть, чтобы… чтобы она могла петь. Качественное греческое выступление всегда должно быть с песней.
Рука Калипсо походила на раздавленный баклажан. Её лодыжка опухла над краем кроссовки. Я не понимал, как она до сих пор оставалась в сознании, не говоря уже о способности петь, однако она прерывисто вздохнула и кивнула:
— Готова.
— Итак! Я явился в Лагерь Полукровок как Лестер Пападопулос!
— Жалкий смертный! — подпела Калипсо. — Никчёмнейший из подростков!
Я уставился на неё, но не посмел снова прервать представление.
— Я преодолел множество испытаний со своей спутницей, Мэг МакКэффри!
— Он говорит о своей хозяйке, — добавила Калипсо. — Двенадцатилетней девчонке. Берегись, жалкий раб Лестер, никчёмнейший из подростков!
Полицейский нетерпеливо фыркнул:
— Это мы уже знаем. Император рассказал нам.
— Тшш, — шикнула Нанетт. — Будь вежлив!
Я приложил руку к сердцу:
— Мы защитили Рощу Додоны — древнего Оракула — и сорвали планы Нерона. Но увы, Мэг МакКэффри сбежала от меня. Злобный отчим отравил её разум!
— Отравил! — возопила Калипсо. — Ядом, сравнимым с дыханием Лестера Пападопулоса, никчёмнейшего из подростков!
Я подавил желание столкнуть Калипсо в клумбу.
Тем временем Лео пробирался к бульдозеру, передавая мои слова танцем, вращаясь и вздыхая. Он был похож на галлюцинирующую балерину в боксерах, однако блеммии вежливо убирались с его пути.
— Итак! — прокричал я. — От Оракула Додоны мы получили пророчество — ужаснейший лимерик!
— Ужаснейший! — вторила Калипсо. — Как и умения Лестера, никчёмнейшего из подростков.
— Выбирай выражения! — прорычал я и продолжил. — Мы полетели на запад в поисках другого Оракула, сражаясь с грозными противниками! Мы одолели циклопов!
Лео запрыгнул на подножку бульдозера, драматически поднял свой строительный степлер и дважды проткнул им грудь бульдозериста — как раз там, где находились его настоящие глаза. Должно быть, это было не очень приятно, даже для такого крепкого существа, как блеммия. Бульдозерист закричал и схватился за грудь. Лео выпинал его с водительского места.
Полицейский закричал: «Эй!»
— Подождите! — воззвал я к толпе. — Наш друг просто наглядно демонстрирует, как мы одолели циклопов. Это вполне допустимо при рассказе историй!
Толпа неуверенно шевельнулась.
— Твоё последнее слово очень длинное, — пожаловалась Нанетт. — Когда уже я смогу пробить тебе голову?
— Скоро, — пообещал я. — Значит, как я уже говорил… мы полетели на запад.
Я снова помог Калипсо подняться. Без всхлипов с ее стороны не обошлось (и немного с моей стороны тоже).
— Что ты делаешь? — пробормотала она.
— Подыграй мне, — сказал я. — Чу, заклятые друзья! Узрите же, как мы путешествовали!
Пошатываясь, мы вдвоем направились в сторону бульдозера. Руки Лео запорхали над системой управления. Двигатель взревел.
— Это не история! — запротестовал полицейский. — Они убегают!
— Что вы! — я затолкнул Калипсо в бульдозер и сразу же поднялся за ней. — Видите ли, мы путешествуем так уже много недель…
Лео сдал назад. Бип. Бип. Бип. Ковш бульдозера начал подниматься.
— Представьте, что вы Лагерь Полукровок, — крикнул я толпе. — И мы уезжаем от вас.
Я тут же осознал свою ошибку: я попросил блеммий представить что-то, а они просто-напросто не были на это способны.
— Остановите их! — закричал полицейский, поднимая пистолет. Его первая пуля рикошетом отлетела от металлического ковша.
— Друзья мои, послушайте! — взмолился я. — Раскройте свои подмышки!
Но мы уже исчерпали всю их вежливость. Над нашими головами пролетел мусорный бак. Бизнесмен поднял декоративную каменную урну и бросил ее в нашу сторону, но промахнулся, разбив окно гостиницы.
— Быстрее, — сказал я Лео.
— Пытаюсь, чувак, — забормотал он. — Эта штука не предназначена для гонок.
Блеммии приближались.
— Берегись! — закричала Калипсо.
Лео едва успел уклониться и спасти отвал нашего бульдозера от кованой железной скамейки. К сожалению, этим самым он подставился под другой бросок: Нанетт метнула свой дорожный знак, как гарпун, и он застрял в гусеницах бульдозера. Те взорвались паром и смазкой, и наш побег отменялся.
— Прекрасно, — сказала Калипсо. — И что теперь?
Это был идеальный момент для возвращения моих божественных способностей.
Вступив в битву, я бы сумел отбросить своих врагов, как тряпичных кукол. А вместе этого мои кости словно расплавились и стекли в ботинки. Руки тряслись с такой силой, что я при всём желании вряд ли бы смог вынуть свой лук. Ох, и так должна была закончиться моя прекрасная жизнь — быть раздавленным вежливыми, безмозглыми людьми на Среднем Западе!
Нанетт запрыгнула на крышу нашего бульдозера, открывая мне жуткий вид на свои ноздри. Лео попытался сбить ее огнем, но теперь Нанетт была подготовлена. Открыв рот, она проглотила огненные шары без малейших признаков боли — разве что слегка рыгнула.
— Не расстраивайтесь, дорогуши, — пожалела она нас. — Вы всё равно не смогли бы попасть в голубую пещеру. Император прекрасно её обезопасил! Но все-таки жаль, что вам придется умереть. Праздник начнется через три дня, и вы с девочкой должны были стать главным украшением процессии рабов!
Я был настолько напуган, что не мог понять ничего из сказанного ею. Девочка… Неужели она имела в виду Мэг? В остальном я услышал только «голубая-умереть-рабы»
[5], что в данный момент точно описывало мое состояние.
