Я сумел сесть ровно, как раз когда персиковые духи свернули на обочину на Кэпитал Авеню. Дорога впереди была перекрыта полицейскими машинами. Огромные красные знаки на козлах объявляли: «УТЕЧКА ГАЗА. ЭВАКУАЦИЯ. СПАСИБО ЗА ТЕРПЕНИЕ».
Утечка газа. Лео Вальдес снова оказался прав. Если он останется в живых, то будет болтать об этом неделями.
В нескольких кварталах за заграждением над местом, где предположительно находился Вэйстейшн, поднимался столп чёрного дыма. Моё сердце отозвалось болью ещё более сильной, чем в руке. Я взглянул на часы на приборной панели «мерседеса»: мы отсутствовали меньше четырех часов, а казалось, целую жизнь — причём по божественным меркам.
Я посмотрел на небо, но не заметил успокаивающего силуэта бронзового дракона, летающего над головой, или грифонов, защищающих своё гнездо. Если Вэйстейшн пал… Нет, мне следовало мыслить позитивно. Я не собирался позволять пророческим пчелам снова появиться, привлеченными моими страхами.
— Персик, — проговорил я, — мне нужно, чтобы ты…
Я повернул голову к нему и чуть не выпрыгнул через потолок машины.
Персик и два его друга таращились на меня, их подбородки лежали на спинке водительского сидения, как бы говоря: «Не Вижу Зла, Не Чищу Зла, Не Ем Зла».
— Эм… да. Пожалуйста, останься с Мэг и защити её любой ценой.
Персик Первый оскалил свои бритвенно-острые зубы и зарычал:
— Персик.
Я принял это за согласие.
— Мне нужно проверить, как там наши друзья в Вэйстейшн. Если я не вернусь… — слова застряли у меня горле. — Найдите Трон Памяти. Посадить на него Мэг — единственный способ исцелить её.
Я уставился на три пары светящихся зелёных глаз. Трудно было сказать, поняли ли карпои мои слова, а тем более представить, как они будут всё это исполнять. Если битва уже завершилась и Трон Памяти забрали или уничтожили… Нет! Это было мышление, отравленное пчелами.
— Просто… позаботьтесь о ней.
Я вышел из машины, и меня отважно стошнило на тротуар. Перед глазами заплясали розовые смайлики. Я заковылял вниз по улице: рука обёрнута листьями и смолой, сырая одежда пахнет помётом летучих мышей и экскрементами змей. Не самое славное вступление в битву.
Дежурные офицеры (наверное, простые смертные) уделяли больше внимания своим смартфонам, нежели клубившемуся позади дыму. Может быть, истинное положение дел скрывал от них Туман. Возможно, они думали, что нет нужды мешать ковылять к месту недавнего взрыва газа какому-то бродяге. А может быть, они были слишком поглощены ловлей покемонов.
Углубившись ещё на квартал в огороженную зону, я увидел первый горящий бульдозер. Полагаю, он наткнулся на наземную мину, особым образом модифицированную Лео Вальдесом, так как он, помимо того, что наполовину разрушился и горел, еще и был покрыт взбитыми сливками и наклейками со смайликами.
Я заковылял быстрее и заметил ещё несколько выведенных из строя бульдозеров, разбросанный щебень, перевёрнутые машины, кучи пыли от монстров, но не тела. Это немного воодушевило меня. С площади Юнион Стэйшн за углом я услышал звон мечей, выстрел и затем что-то, звучавшее как грохот грома.
Я никогда так не радовался шуму идущей битвы. Это значило, что погибли не все.
Я побежал. Мои уставшие ноги закричали в протесте. Каждый раз, опуская ногу на асфальт, я ощущал, как предплечье простреливает резкая боль.
Свернув за угол, я оказался на поле боя. На меня нёсся полубог с жаждой убийства в глазах, одетый в римскую броню поверх уличной одежды. Этого подростка я никогда не видел раньше. К счастью, он уже был прилично побит. Его веки так опухли, что глаз почти не было видно, бронзовый нагрудник был погнут, будто металлическая крыша после града. Он едва держал свой меч. Я был не в лучшей форме, но мне придавали сил гнев и отчаяние. Я сумел отцепить свою укулеле и ударить полубога ей в лицо.
Он рухнул у моих ног.
Я чувствовал гордость за свое героическое поведение до тех пор, пока не поднял взгляд. В центре площади, на верхушке фонтана, в окружении циклопов стоял, как античный бог войны, мой любимый аспирант факультета бухгалтерии Олуджиме и вращал бронзовое оружие, напоминавшее утолщенную хоккейную клюшку. Каждый взмах посылал потрескивающие электрические разряды в его врагов, каждый удар поражал циклопа.
Я полюбил Джимми ещё больше. Мне никогда особо не нравились циклопы.
Тем не менее… было что-то странное в том, как он пользовался молниями. Я всегда мог узнать силу Зевса в действии, так как он частенько бил меня разрядами. Электричество Джимми отличалось — более влажный запах озона, более тёмные красные вспышки. Мне захотелось спросить его об этом, но, кажется, он был немного занят.
Стычки меньшего масштаба велись по всей площади. Защитники Вэйстейшн одерживали верх. Хантер Ковальски прыгала от противника к противнику, легко пристреливая блеммий, киноцефалов и диких кентавров. У неё была сверхъестественная способность стрелять на бегу, уходя от контрударов и поражая коленные чашечки своих жертв. Как лучник, я был впечатлён. Если бы мои божественные силы всё ещё оставались при мне, я бы одарил её чем-нибудь замечательным, вроде волшебного лука и, возможно, подписанного экземпляра виниловой пластинки с моими лучшими хитами.
На дорожке у отеля сидела, прислонившись к почтовому ящику, дракена Сссссара. Её змееноги свернулись вокруг тела, шея раздулась до размера баскетбольного мяча. Я побежал к ней на помощь, боясь, что она может быть ранена, но потом понял, что выпуклость на её шее по форме напоминает галльский военный шлем. Грудь и живот тоже были довольно раздутыми.
Она лениво улыбнулась мне:
— Здрасссссти.
— Сссссара! Ты проглотила целого германца?
— Нет, — она икнула. Отрыжка явно пахла варваром с тонкой ноткой гвоздики. — Ну, ссссскорее всссссего.
— Где остальные? — я присел, когда у меня над головой пролетела серебряная стрела, разбив лобовое стекло стоящего рядом «субару». — Где Коммод?
Сссссара указала в сторону Вэйстейшн.
— Думаю, там. Он пробил сссссебе путь в здание.
Казалось, её не особо это волновало, возможно, потому что она была объевшаяся и сонная. Столп тёмного дыма, замеченный мной ранее, вырывался из дыры в крыше Вэйстейшн. Ещё более угнетающий факт: на зелёной кровле, как прилипшая к клейкой ленте часть насекомого, лежало бронзовое крыло дракона.
Ярость вскипела во мне. Солнечная ли колесница, Фестус или школьный автобус — никто не смел портить мой транспорт.
Главные двери Юнион Стэйшн были взорваны и широко распахнуты. Я ринулся внутрь мимо куч оставшейся от монстров пыли, кирпичей, горящих обломков мебели и кентавра, висящего вверх ногами в сети-ловушке, хныкающего и пинающегося.
На одном лестничном пролёте стонала раненая охотница, её напарница бинтовала ей кровоточащую ногу. Несколькими футами дальше лежал без движения неизвестный мне полубог. Я встал возле него на колени. Он оказался мальчиком лет шестнадцати, моим ровесником (моего смертного возраста). Пульс не прощупывался. Я не знал, на чьей стороне он сражался, но это не имело значения, в любом случае это было ужасной потерей. Я начинал думать, что жизни полубогов не были расходным материалом, как мы, боги, привыкли считать.
