Джозефина оглядела облака:
— Он вернётся. Ему нужно время. Пройдёт ещё несколько недель, прежде чем яйцо проклюнется. Мы присмотрим за ним.
От мысли об одиноких Абеляре и яйце мне стало невыразимо грустно, но всё же я знал, что здесь, в Вэйстейшн, у них есть самая любящая расширенная семья, о которой можно мечтать.
На протяжении короткой церемонии Джорджина опасливо проедала меня взглядом, теребя что-то в руках. Кукла? Я не особо обратил внимание. А теперь Джозефина похлопала дочь по спине.
— Всё хорошо, малышка, — заверила она её. — Давай.
Джорджина прошаркала ко мне. На ней была надета чистая спецовка, смотревшаяся на ней намного лучше, чем на Лео. Свежевымытые коричневые волосы выглядели пушистее, а лицо — розовее.
— Мои мамы сказали, что ты можешь быть моим папой, — пробормотала она, избегая встречаться со мной взглядом.
Я сглотнул. На протяжении веков я не раз бывал в подобных ситуациях, но как Лестер Пападопулос я чувствовал себя ещё более неловко, чем обычно.
— Может… Может быть, Джорджина. Я не знаю.
— Ок, — она протянула мне штуку, которую держала, (фигурку, сделанную из ёршиков для бутылок) и засунула ее мне в руку. — Сделала это для тебя. Можешь взять с собой, когда уедешь.
Я изучил куклу. В ней не было ничего особенного, просто пряничный человечек из проволоки и разноцветного пуха с парой волосков из бороды, застрявших между сочленениями… Стоп. О боги! Это была та самая кукла, на которую лицом упал Коммод. Я предположил, что она выпала, когда он ринулся в окно.
— Спасибо. Джорджина, если я когда-нибудь буду нужен тебе, если тебе нужно будет поговорить…
— Не, всё нормально, — она повернулась и побежала обратно к Джозефине.
Джо поцеловала её в макушку:
— Ты справилась, малышка.
Они повернулись и направились к лестнице. Калипсо усмехнулась мне и последовала за ними, оставив меня наедине с Эмми.
Несколько секунд мы стояли в тишине у клумбы.
Эмми закуталась в старое серебристое пальто охотницы.
— Элоиза и Абеляр были нашими первыми друзьями здесь, когда мы заняли Вэйстейшн.
— Мне очень жаль.
Её седые волосы отблескивали сталью в свете заката, морщины казались глубже, лицо — более уставшим и изнурённым. Сколько ещё она проживёт своей смертной жизнью? Двадцать лет? Мгновение ока для бессмертного. Но всё же я больше не чувствовал досады на неё за отказ от дарованной мной божественной силы. Сестра, очевидно, понимала её выбор. Артемида, гнушавшаяся любых видов романтической любви, видела, что Эмми и Джорджина заслуживали шанса состариться вместе. Значит, и я должен был принять это.
— Ты создала здесь нечто действительно хорошее, Гемитея. Коммод не мог разрушить это. Вы восстановите всё, что потеряли. Я завидую вам.
Она выдавила слабую улыбку:
— Никогда бы не подумала, что услышу это от вас, владыка Аполлон.
Владыка Аполлон. Титул не подходил мне. Он казался шляпой, которую я носил столетия назад… чем-то огромным, неудобным и тяжёлым, как те елизаветинские парики, под которыми Билл Шекспир обычно прятал свою лысину.
— Что насчёт Тёмного Пророчества? Ты знаешь, что оно означает?
Я наблюдал за одиноким грифоньим пером, валявшимся в грязи:
— Частично. Не всё. Возможно, достаточно, чтобы составить план.
Эмми кивнула:
— Тогда нам лучше собрать всех. Мы можем поговорить за ужином. К тому же, — она мягко пихнула меня в руку, — морковка сама себя не почистит.
Глава 41
Не мешай с едой
Вещие пророчества.
Просто дай десерт
ДА НИСПОШЛЮТ МОЙРЫ все корнеплоды в глубины Тартара.
Я всё сказал.
К ужину главный зал почти привели в порядок.
Удивительно, но даже Фестуса более или менее восстановили. Сейчас он сидел на крыше, наслаждаясь огромной бочкой моторного масла с соусом табаско. Лео выглядел довольным своими усилиями, хотя несколько деталей всё ещё отсутствовали. Весь вечер он бродил вокруг Вэйстейшн и кричал, разводя руки:
— Если кто-нибудь заметит бронзовую селезёнку во-от такого размера, пожалуйста, дайте мне знать!
Как обычно, охотницы сидели группками в зале, но сейчас среди них затесались бывшие пленники из камер Коммода. Сражение плечом к плечу создало между ними узы дружбы.
Эмми сидела во главе стола, у неё на коленях спала Джорджина, перед девочкой лежала стопка раскрасок и фломастеров. Талия Грейс сидела на другом конце и вращала свой кинжал, поставив его на острие. Калипсо с Джозефиной вчитывались в записанное пророчество, обсуждая возможные его толкования.
Я сел рядом с Мэг — ну, это не новость. Она выглядела полностью оправившейся благодаря лечению Эмми (по моему совету она убрала свою витрину с лечебными змеями во время ухода за Мэг — я боялся, что если МакКэффри очнётся и увидит змей, то запаникует и превратит их в чиа). Три её персиковых сопровождающих сейчас вернулись в свой параллельный мир фруктов.
Аппетит моей юной подруги был ещё более неуёмным, чем обычно. Она уминала тофурки
[39] с подливкой споро, но будто бы украдкой, как будто всё ещё была полудикой беспризорницей. Я благоразумно держал руки подальше.
В конце концов Джозефина и Калипсо оторвались от жёлтого блокнота.
— Итак, — Калипсо тяжело вздохнула. — Мы смогли разгадать часть строчек, но нам нужна твоя помощь, Аполлон. И, может, ты начнёшь с того, что случилось в Пещере Трофония?
Я взглянул на Мэг, боясь, что если стану рассказывать о нашем кошмарном приключении, она с тарелкой заберётся под стол и будет рычать на нас при попытках вытащить её оттуда.
Она только рыгнула:
— Не особо помню, что было. Давай.
Я объяснил, как мы обрушили Пещеру Оракула по просьбе Трофония. Джозефина и Эмми не выглядели довольными, но и кричать на меня не стали. Ручной пулемёт Джо был надежно заперт в оружейном шкафчике на кухне. Я мог только надеяться, что мой отец Зевс так же спокойно отреагирует на уничтожение Оракула.
Эмми оглядела главный зал:
— Сейчас, когда я об этом задумалась, то поняла, что с самого начала битвы не наблюдаю Агамеда. Кто-нибудь видел его?
Никто не доложил о том, что видел безголового оранжевого призрака.
Эмми прошлась рукой по волосам дочери:
— Я ничего не имею против уничтожения Оракула, но я беспокоюсь о Джорджи. Она всегда чувствовала связь с этим местом. И Агамед… он ей очень нравится.
