— Это вы, Морис?
— Валентина!
— Да я... садитесь позади меня.
Она остановилась, Лагравер вскочил на лошадь, и они поскакали к Огену.
— Принцессы спасены этими проклятыми де Тремами Анри и Урбеном, — сказала она с яростью. — Я сама была бы захвачена, если бы они сдуру не поторопились успокоить королеву-мать, которая не понимала, что значит их нападение.
— Нам надо спешить в Нивелль, — мрачно сказал Морис. — Кардинал там осаждён Рюскадором и шайкой разбойников, а подкрепление маршала де Брезе может прийти слишком поздно.
— Значит, всё погибло! — вскричала Валентина, сражённая этим новым несчастьем. — Судьба против нас. Остаётся только умереть с Ришелье!
«И возле неё!» — прибавил мысленно Морис, думая о Камилле.
Глава XXXV
ГРАФ РОБЕР
редсказания полковника де Трема сбылись вполне, благодаря тайному вмешательству Валентины де Нанкрей.
Вспыльчивый маршал сначала разразился страшным гневом на майора Анри. Он грозил повесить его немедля без всякого суда. Когда же дю Трамбле сознался ему, что по просьбе Робера он не привёл в Оген своего пленника, весь гнев де Брезе обрушился на старшего де Трема.
— Вы защищаете вашего брата, полковник? — сказал маршал. — Таким образом вы сами становитесь его соучастником. Узы родства не должны иметь влияния на долг службы. По-настоящему, вы обязаны отвечать мне за его проступок. По вашей просьбе я назначил его старшим офицером в полку после вас.
— Помня это, я и явился к вашему превосходительству вместо виновного, — ответил граф. — Я принимаю ответственность за его вину, потому что по роковой случайности сам был в некоторой мере причиной его проступка. Но для вашей славы я желаю, чтобы судебное наказание не имело вид личной мести. Вот почему я решился оградить моего несчастного брата от первой вспышки вашего негодования. Приговор военного суда, а не позорная смерть на виселице — вот всё, что я прошу у вас. Это ваше право... но и наше также!
Тронутый этим благородным и смелым заступничеством, маршал собирался отпустить Робера с приказанием выпустить заключённого при выступлении полка без всякого суда, когда к нему подошёл его адъютант Беврон и подал записку Валентины, привезённую жандармским сержантом из Брена.
Маршал прочёл её и нахмурил брови.
— Полковник, — сказал он, — я соглашаюсь на ваше требование. Ваш брат подвергнется военному суду за десять часов до выступления в Маастрихт. Но поскольку вы позволили себе оспаривать мою власть, неограниченную власть главнокомандующего, я сажаю вас под арест. Вы останетесь под надзором дю Трамбле до тех пор, пока ваше присутствие не станет необходимостью для вашего полка, то есть до выступления в поход. Вы заменили виконта вашим младшим братом Урбеном, относительно депеши к штатгальтеру Голландии. Старший из ваших офицеров временно заступит на ваше место в Брене. Теперь прошу вас следовать за обер-аудитором.
Приверженец кардинала, как видно, в точности повиновался предписанию Валентины де Нанкрей, подкреплённому подписью Ришелье. В ночь прибытия молодой девушки в Брен маршал был предупреждён Морисом о присутствии в действующей армии агента первого министра. Лагравер сам выдал себя за него, представив неоспоримые доказательства неограниченной власти, данной ему втайне кардиналом. В следующую ночь Валентина, выдав себя за Лагравера, предупредила обер-аудитора об аресте майора Анри и, подобно своему кузену, представила доказательства на право приказывать без всяких пояснений. Вследствие чего маршал де Брезе и дю Трамбле слепо повиновались её распоряжениям. Они привыкли к тайным мерам, к которым часто прибегал правитель Франции.
Утром того дня, когда было назначено выступление навстречу голландцам, дю Трамбле объявил полковнику де Трему, что маршал де Брезе позволяет ему возвратиться в свой полк.
— А виконт Анри? — спросил Робер.
— Маршал настаивает на том, чтобы подвергнуть его военному суду, который соберётся к двум часам пополудни. Маршал совершенно отстранил вас от всякой ответственности. Я постараюсь, чтобы вашего майора не осудили слишком строго.
— Благодарю, — ответил полковник надрывающимся голосом, — благодарю и до свидания!
Когда Робер де Трем возвратился в Брен, первое знакомое лицо, которое он увидел, было лицо мэтра Дорна. Фактотум Валентины исполнил поручение, данное ему накануне ночью в сарае таверны «Большой бокал».
Уныние Робера возросло. Он был лишён последней отрады видеть ещё раз ту, кого пламенно любил, перед смертью, унося с собою её холодное презрение! Однако ложное известие об удачной поездке Мориса в Динан и в Маастрихт напомнило ему о том, что он считал долгом чести, окончательной целью своей жизни — об успехе орлеанского заговора.
Прежде всего ему следовало ознакомиться с образом мыслей своих офицеров, большая часть из них была враждебно расположена к кардиналу. Он обошёл лагерь, и безграничная радость солдат при его возвращении доказала ему их искреннюю преданность. Капитан Леви, исполнявший в его отсутствие должность командира полка, сообщил ему, что едва мог удержать солдат от бунта с целью освободить своего любимого командира наперекор главнокомандующему. Леви рассказал также, что батальон майора Анри поклялся спасти виконта во что бы то ни стало, если он будет осуждён. Вследствие этого солдаты решили между собой, что несколько из самых храбрых и опытных отправятся, переодетые, в главную квартиру, нападут на конвой, который поведёт осуждённого на казнь, и дадут майору возможность спастись бегством.
С этой стороны всё шло по желанию Робера. Полк последует за ним, куда он поведёт его, и тем охотнее, что, подобно ему, будет знать, что действует на благо отечества.
Среди приготовлений к выходу, которые делались под предлогом инспекторского смотра, его застал дю Трамбле, приехавший со своими жандармами за майором Анри, чтобы отвезти обвинённого в Оген и представить в присутствие военного суда. Но виконт исчез, несмотря на то что четыре жандарма, приставленные к нему, не отходили от двери темницы, а окошечко, освещавшее её, было в двадцати футах над землёй и до того мало, что пролезть в него не мог бы и ребёнок. За исключением дубовой двери, окованной железом, тюрьма эта не имела никакого другого выхода или отверстия в толстых каменных стенах.
Обер-аудитор тотчас приказал осмотреть все окрестности замка, но поиски остались без успеха. Шарль дю Трамбле не был из числа людей, способных хладнокровно перенести подобное событие. Он видел в нём насмешку над его властью!
Вспомнив углубление в стене, открытое Робером при аресте Анри, он велел своим людям отыскать его и, если понадобится, разломать всю стену. Старик Норбер сам указал это место. Однако от потайной лестницы видна была лишь верхняя площадка, окружённая гладкими стенами. Обер-аудитор принял это за шкаф и, видя его пустым, не счёл нужным осмотреть его внимательнее. На самом же деле четыре подвижные плиты скрывали лестницу, которая вела к подземному ходу.
