В том же разговоре с Воротынским в Вязьме царь поинтересовался – кто сейчас правит в Трансильвании? Иван Михайлович, почесав голову, ответил: кто-то из рода Батори, вот только кто точно, он не помнит. В результате было решено угрожать шведам союзом с поляками и сказать королю, что коли он на мир не пойдет, то его мать, сестру и брата ждет та же участь, что вскоре постигнет князя Батори и Эббу Стенбок.
Петр надеялся, что все это вкупе с планом, который начал воплощать Пожарский, подействует на Густава. Но ошибся. К концу осени пришла еще одна грамота от Воротынского, и на этот раз он сообщал, что его миссия не удалась. Увы, шведский король оказался не столь легковерным, как его польский собрат. Расстроенный царь приказал князю Дмитрию Михайловичу бросить все силы на создание боеспособного войска.
Всю зиму тренировались бойцы, изготовлялись пушки, лафеты, шрапнельные снаряды. Маржерет днем и ночью гонял полки, изматывая их до изнеможения, Пожарский контролировал подготовку войск и одного за другим отправлял лазутчиков в тыл врага, Шереметев потрясал бородой, вздымал руки к небу и кричал, что больше денег не даст, утешаясь, однако, возможным освобождением своих западных владений. В общем, все были при деле.
По весне рать под командованием Дмитрия Михайловича выступила к Новгороду. Вскоре стало заметно, что лазутчики постарались от души и принесли врагу немало хлопот. По их подстрекательству тут и там бунтовали против захватчиков городки и села, а некоторые и вовсе скинули шведов.
У князя Пожарского был план, разработанный вместе с Петром: им удалось заранее снестись с новгородцами и договориться, что при подходе царской рати те восстанут против захватчиков. Но все пошло наперекосяк, когда один из казачьих отрядов, коих немало промышляло во вражеском тылу, подстерег неподалеку от Новгорода шведский обоз. Расправившись с врагами, казаки облачились в их одежды и проникли в город. Ничего не подозревающая охрана пропустила их, и лихачи подпалили пороховой склад. При взрыве рухнул кусок стены, взлетели на воздух десятки домов, в которых размещались шведы. Вдохновившись этим, жители разом поднялись и, не дождавшись подхода Пожарского, устроили мятеж.
Увы, вскоре для его подавления в город прибыло шведское войско во главе с Якобом Делагарди. Таким образом, новгородцы, сами того не желая, поставили армию Пожарского в сложное положение.
Когда московская рать миновала Хрестцы, разведчики донесли, что крепость теперь охраняет не только гарнизон, но и большое войско Делагарди. Идти на штурм в таких условиях было равносильно самоубийству, поэтому Пожарский решил пойти на хитрость и выманить врага из Новгорода.
Не доходя двадцати верст до города, он повернул на юг, словно собирался обойти озеро Ильмень и осадить Старую Руссу. А Маржерет тем временем отправил в крепость несколько солдат под видом перебежчиков, якобы недовольных задержкой жалованья. Те, прибыв к Делагарди, рассказали, что русское войско растянулось на много верст вдоль восточного побережья озера, а плетущаяся в хвосте тяжелая артиллерия с небольшим отрядом обслуги сильно отстала. И шведский военачальник не устоял: он решил отбить осадные орудия московитов и тем обезопасить Новгород от штурма. Однако, не исключая возможности обмана, оставил несколько полков в крепости.
Пожарский же устроил противнику засаду и выбрал для этого поле, с двух сторон поросшее лесом. Когда разведчики донесли о приближении шведов, он приказал зарыть на подходе кожаные мешки с порохом и картечью. Рядом разбросали набитые той же «адовой смесью» деревянные чурки – их приготовили, выдолбив сердцевину. Тяжелые пушки с небольшим числом ратников изображали арьергард русской армии, столь привлекательный для врага.
Через сутки появились войска Делагарди. Они пересекли «минное поле» и, заметив на горизонте контуры огромных осадных орудий, устремились вперед. В этот момент с обеих сторон от кромки леса загрохотала «царским дробом» легкая артиллерия, быстро вывезенная русскими ратниками из укрытий. Шведы заметались, пытаясь понять, откуда идет смерть. На них полился настоящий огненный дождь: снаряды взрывались над головой и буквально выкашивали осколками и картечью плотные ряды солдат, сея ужас и панику. Кони шарахались из стороны в сторону, приводя в смятение и без того растерявшихся людей.
Воины рванулись было обратно, и тут земля под ними затряслась: то русские по знаку Пожарского подожгли фитили и взорвали заложенные ловушки, перекрывая врагу путь к отступлению. Несколько десятков взрывов прогремели один за другим, шведы падали как подкошенные. Обезумевшие солдаты опять развернулись и попали под новый залп. Обливаясь кровью и давя друг друга, они пытались найти спасение, а по ним снова и снова били легкие пушки.
И тут грохот выстрелов неожиданно смолк, и в какофонию воплей, стонов и ржания ворвались крики русской кавалерии, стремительно налетевшей на врага. Битва была яростной, но недолгой: шведы побежали, оставив на поле боя тысячи воинов убитыми и ранеными. Конница Пожарского преследовала разбитых врагов еще несколько верст, и в Новгород вернулось не более сотни уцелевших во главе с раненым полководцем.
Но праздновать победу Дмитрий Михайлович не спешил – заветная крепость по-прежнему находилась в руках противника. Теперь ее защищали несколько полков, и Пожарский не сомневался в успехе. Однако, подведя войско к крепости, русские с удивлением увидели, что над ней клубится черный дым, тут и там вздымаются столбы пламени. А в розовато-коричневой стене Детинца
[19], рядом с Пречистенской башней, зияет пролом.
Оказалось, что после возвращения истрепанных остатков шведского войска мятеж в городе вспыхнул с новой силой. Вот тут-то государева рать и подоспела. Делагарди, видя, что судьба его войска висит на волоске, предпочел вывести его из города и отступил на запад. Ратники Пожарского без боя вошли в Новгород.
С этого времени советники стали активно склонять короля Густава к миру с Московией. Подрывная деятельность лазутчиков, волнения на занятых землях, потенциальный союз русских с Сигизмундом, слухи из Польши о сбывшихся пророчествах, смерть трансильванского князя, предсказанная Воротынским, неудачная осада шведами Тихвина и, наконец, потеря Новгорода – все это не располагало к продолжению войны.
В июне скончалась Эбба Стенбок, и это стало последней каплей для упрямого короля. В конце лета 1614 года в Москву прибыли шведские послы. После двухнедельных переговоров, во время которых Воротынский, стуча посохом, грозил союзом с датчанами и передачей датским купцам исключительных торговых прав. «Вы, господа, давеча им войну проиграли, вот и поглядим, как скоренько ихним торговцам надоест на Москву через ваши-то заставы ходить!» Мир наконец был подписан на условиях возвращения к довоенным позициям. Шведы оставили занятые города и вернули Русскому царству выход к Варяжскому морю.
Решилась и последняя проблема, отделяющая Русь от мира и спокойствия. Заруцкий, потеряв Марину с сыном, а вместе с ними и надежду на престол, вынужден был согласиться с предложением царя.
