– Мэтью сейчас в Нидерландах, – возразил Маркус.
– Нет, в Париже. Отцу понадобились дополнительные глаза во Франции, – сообщил Болдуин.
– Косточки Христовы! – присвистнул Джон. – Вот уж куда бы я сейчас не поехал ни за какие сокровища. Сколько смертей нужно увидеть, чтобы сойти с ума?
– Мы не можем все подряд зарыть головы в песок и делать вид, что мир не распадается на куски, – ответил Расселу Болдуин, которому было свойственно выражаться прямолинейно. – А значит, де Клермоны, как всегда, выходят на передний край и берут управление в свои руки. Это наш долг.
– Хорошо, что ваша семья всегда думает сначала о других и только потом о самих себе.
Джон, как и Маркус, не любил лицемерия Болдуина, но, если Маркусу приходилось молчать и подчиняться, Джон мог высказываться свободно. К несчастью для него, Болдуин не понял сарказма и принял слова Рассела за искренний комплимент.
– Я тоже так считаю, – ответил Болдуин. – Маркус, твоя почта на столе. Галлоглас привез тебе газеты и письмо. Судя по почерку, его писал какой-то сумасшедший.
Маркус развернул номер «Федерал газетт», датированный концом августа.
– Галлоглас обычно доплывает из Филадельфии быстрее, – заметил Маркус, пробегая глазами газетные строчки.
– Он останавливался в Провиденсе. Остановка была вынужденная, из-за лихорадки, – пояснил Болдуин.
Маркус вперился в газету.
…службы в этот тревожный и критический период…
Газета была мятая, в пятнах. Маркусу казалось, что слова выпрыгивают со строчек, рисуя страшные картины.
Ничто так успешно не останавливает распространение желтой лихорадки, как стрельба из пушек.
– Какая чушь! – пробормотал Маркус.
Желтая лихорадка была страшной болезнью. В городе она распространялась со скоростью лесного пожара, особенно летом. Кожа приобретала желтоватый оттенок, больных рвало желчью и кровью, поскольку основной удар принимал на себя желудок.
Коллегия врачей заявила, что они считают ОГНЕННОЕ ЗАГРАЖДЕНИЕ весьма неэффективным и достаточно опасным способом сдержать распространение лихорадки…
Маркус рылся в почте, пытаясь найти филадельфийскую газету с более поздней датой, но эта была единственной. Он все же нашел газету посвежее, выпускаемую в Провиденсе, – «Юнайтед стейтс кроникл». Маркус опять заскользил глазами по строчкам, выискивая дополнения к ситуации на юге.
– «Все мы очень встревожены быстрым распространением сыпного тифа в нашем городе, – прочитал вслух Маркус. – Число заболевших не поддается учету».
Маркус рос, зная о существовании страшной оспы. В армии он сражался с холерой и тифом, а живя в Эдинбурге и Лондоне, убедился, что городская среда порождает эпидемии. Став вампиром, он получил иммунитет от всех человеческих болезней и потому мог лечить больных и следить за развитием эпидемии даже тогда, когда его теплокровные коллеги заболевали сами, оставляли больных и умирали. Статьи в американских газетах отмечали начало цикла смерти, который был хорошо знаком Маркусу с детства. Надежд на то, что положение в Филадельфии улучшилось, было мало. С конца августа желтая лихорадка наверняка успела опустошить город.
Маркус добрался до письма со странным адресом: «Доку, в Англии или Франции». Буквы прыгали. Это писал не сумасшедший, а человек, измотанный болезнью.
В письме Адама Свифта была всего одна строчка.
Я оставил тебе мои книги. Не позволяй этим мерзавцам забрать их в счет уплаты налогов.
– Каким путем отправился Галлоглас? – спросил Маркус, собирая газеты и письмо.
– В Дувр, куда же еще. Вот, возьми и это. – Болдуин подвинул ему несколько расходных книг. – В Хартфордшире они тебе понадобятся.
– Плевать я хотел на Хартфордшир, – бросил Маркус, идя к двери. – Я отправляюсь в Филадельфию.
До Филадельфии Маркус добрался к началу ноября. Улицы встретили его непривычной тишиной. Как всегда, плавание на запад длилось намного дольше, чем путь из Америки в Англию. Маркус замучил Галлогласа и команду постоянными вопросами о скорости и расстоянии. Каждый день он по нескольку раз спрашивал, долго ли им еще плыть.
Когда прибыли в Филадельфию, Галлоглас приказал всем теплокровным оставаться на судне. Сам корабль бросил якорь на приличном расстоянии от гавани. Последний раз Галлоглас был здесь несколько месяцев назад. Никто не знал, чтó происходит в городе сейчас. К берегу они отправились на весельной лодке. Галлоглас пристал к старой паромной переправе между Арч-стрит и Маркет-стрит. Верфи пустовали. Редкие корабли стояли со спущенными парусами и без команды.
– Паршивая картинка вырисовывается, – мрачно произнес Галлоглас, привязывая ялик.
Для большей сохранности лодки Галлоглас взял с собой одно весло, закинув на плечо. Маркус нес пистолет и небольшой саквояж с лекарствами.
– Иисус и Его агнцы, – поморщился Галлоглас, когда они свернули на Фронт-стрит. – Ну и вонь!
Маркус впервые попал в Филадельфию, после того как стал вампиром. Город и тогда пах отвратительно. Но сейчас…
– Смерть. – Маркус даже поперхнулся.
Отовсюду тянуло разлагающимися трупами. Этот смрад сменил прежние, знакомые запахи дубильных мастерских и повседневную городскую вонь. К запаху гниения примешивался другой: резкий и такой же отвратительный.
– И селитра, – добавил Галлоглас.
Им навстречу ковылял бездомный ребенок в замызганном балахоне и одном башмаке. Мальчик это или девочка, понять было трудно.
– Дайте поесть. Пожалуйста. Очень хочу есть.
– У нас нет еды, – извиняющимся тоном ответил Галлоглас.
– Как тебя зовут? – спросил Маркус.
– Бетси.
Глаза девочки были слишком большими для ее лица, но белая, с розоватым оттенком кожа свидетельствовала, что ребенок здоров. Никаких признаков желтой лихорадки. Маркус засунул пистолет за пояс и взял Бетси на руки. От нее не пахло смертью.
– Я найду тебе еду, – пообещал Маркус, направляясь в сторону Док-Крика.
Как и вокруг верфей, здесь царила тишина. Некогда оживленные улицы были пусты. По ним бегали одичавшие собаки, иногда слышалось поросячье похрюкивание. На перекрестках гнили навозные горки. Уличные лотки пустовали. Тишина стояла такая, что Маркус слышал поскрипывание корабельных мачт. Затем послышались стук конских подков по булыжникам и скрип колес. Из-за угла выкатилась телега. Кучер сидел, низко нахлобучив шляпу. Нос и рот были закрыты платком, что делало его похожим на разбойника с большой дороги.
Телега везла трупы.
Маркус повернулся так, чтобы Бетси не видела мертвых тел, хотя она, наверное, успела повидать всякое.
Телега приближалась. Кучер был чернокожим, с усталыми глазами.
