Я с опаской приблизилась к незваному гостю. Грифон предостерегающе заверещал.
– Давай хватай его, – сказала Сара, подталкивая меня к грифону.
– Ты учила меня никогда не трогать незнакомый магический предмет, – напомнила я, противясь ее усилиям. – По-моему, грифон подходит под эту категорию.
– Предмет? – возмущенно прохрипел грифон.
– Ушам своим не верю. Он еще и говорит.
– Он говорит, – повторил грифон, встопорщив перья на шее.
– Оставим-ка мы его в покое, – сказала я. – Глядишь, и уберется восвояси.
– Его, – передразнил меня грифон.
– Можешь сплести ему магический поводок вроде того, что ты сделала Филиппу, чтобы малыш не упал с лестницы? – спросила Сара, выглядывая из-за моего плеча.
– Вообще-то, ты не должна была видеть этот поводок.
Даже когда я называла магический ограничитель сына старинным словом «помочи», дискомфорт, вызванный подобной вынужденной мерой, все равно оставался.
– Представь себе, увидела. И Филипп тоже. – Сара толкнула меня в бок. – Поторопись, не то упустишь пташку.
Грифончик расправил свои на удивление широкие крылья. В их окраске доминировали желтые и коричневые тона, созвучные цвету орлиных перьев и львиной шкуры.
Мы с Сарой вернулись в библиотеку, как две чопорные викторианские дамы, которые увидели мышь.
– Не думаю, что ему понравится ограничение собственной свободы, – сказала я.
– А кого это заботит? – огрызнулась Сара.
– С другой стороны, ему нельзя позволить беспрепятственно летать по дому. Ты помнишь, сколько хлопот было от Корры. – Я собралась с силами, сделала глубокий вдох и спокойно пошла к грифону. Когда до него оставалось футов десять, я предостерегающе подняла палец и скомандовала: – Замри на месте.
Грифон прыгнул мне навстречу. Загипнотизированная странным зрелищем, я не сдвинулась ни на шаг. Вскоре он подошел так близко, что я вполне могла нагнуться и подхватить его на руки… если бы не острый клюв.
– Ты. Замри.
Тяжелые когти передней лапы грифона впились в мою кроссовку, недвусмысленно предостерегая от дальнейших поползновений.
– Не я. Ты замри! – велела я, безуспешно пытаясь высвободить ногу из цепких когтей.
Мои сдерживающие попытки не произвели на грифона никакого впечатления. Он раздул грудь и распушил перья на крыльях.
Мы с Сарой наклонились, завороженные этим чисто птичьим ритуалом красования.
– Как по-твоему, у него есть блохи? – спросила Сара.
– Надеюсь, что нет, – ответила я. – Сара, ты лучше скажи, какого черта ты вызвала грифона?
– В гримуаре Бишопов нет заклинаний для вызова мифических существ. Если бы ты уделяла больше времени изучению семейного наследия и меньше фыркала на него, то знала бы это, – обиженно запыхтела Сара. – Это ты у нас умеешь вызывать драконов. Должно быть, и грифона откуда-то притащила. Ты же недавно баловалась магией. Дернула случайно не за ту нитку – и на́ тебе.
– Я всего-навсего оживила цветок! – (Вряд ли эта невинная забава могла потрясти основы магии.) – И Корру я не вызывала. Кстати, она из огнедышащих. Корра просто появилась, когда я составляла свое первое заклинание.
– Вот-вот, – пробормотала побледневшая Сара.
Наши головы повернулись в сторону детской.
– Дерьмо! – произнесла я, кусая губы. – Скорее всего, грифон появился по милости Филиппа.
– И что ты намерена делать? – спросила Сара.
– Поймать грифона, а потом… Честно говоря, сама не знаю.
Для пленения маленького, но на редкость юркого существа понадобились совместные усилия двух ведьм, демоницы и вампирши.
Кусочками утиного мяса Агата пыталась заманить грифона в видавшую виды пластмассовую переноску Табиты. Грифон вытягивал длинный, похожий на прут, розовый язык, склевывая угощение.
– Иди сюда, малыш. – Агата уже наполовину влюбилась в эту тварь. – Какой ты у нас красивый грифончик! А какие чудесные у тебя перышки!
Польщенный вниманием, грифон осторожными шажками приближался к приманке.
– Уже заперли? – послышался снизу голос Марты, игравшей роль разведчицы и одновременно бывшей нашей последней линией обороны, если грифон даст деру.
Грифон угрожающе заверещал и забил хвостом. Марта вызывала у маленького пришельца изрядное беспокойство. Будучи помесью льва и орла, то есть двойным хищником, грифон сознавал, что вампирша является более высоким звеном в пищевой цепочке. Стоило Марте шевельнуться, как грифон хлопал крыльями и издавал душераздирающий крик, напоминая, что он тоже сила.
– Близки к этому, – ответила я, вставая у открытой дверцы переноски.
Сара встала с другой стороны, готовая опустить металлическую решетку. Она столько лет таскала Табиту к ветеринарам, что приобрела значительный опыт в поимке ускользающей живности.
Агата помахала очередным кусочком утиного мяса перед грифоном, и тот в очередной раз с аппетитом его проглотил.
– Ты замечательно с ним управляешься. – Сара расточала комплименты Агате в той мере, в какой демоница нахваливала грифона. – Смотри, ты его заколдовала.
– Какой ты у нас красивый малыш! Какой у тебя красивый коричневый оттенок шерсти на хвосте! – ворковала Агата, раскладывая кусочки мяса в цепочку, ведущую к входу в переноску. – Что ты сам об этом думаешь, радость моя?
– Моя, – повторил довольный грифон, склевывая мясо.
Запах пищи разбудил дремавшую Табиту. Кошка вылетела на площадку, возмущенная тем, что Агата не позвала ее на пир. Увидев грифона, Табита остановилась как вкопанная.
– Орлы едят кошек? – шепотом спросила я.
– Боже упаси! – испугалась Сара.
Табита была не простой кошкой, а высшей представительницей кошачьего племени и достойным противником нашему пришельцу. Она прошла мимо грифона, даже не обернувшись, потерлась о ноги Агаты, показывая, кому принадлежит демоница, после чего острыми зубками подхватила ломтик мяса и прямиком направилась в свою переноску. Хвост у нее был высоко поднят, словно флаг. Оказавшись внутри, Табита улеглась на мягкую подушку и свернулась серым клубочком, издавая довольное урчание.
Грифон последовал за Табитой, по-птичьи прыгая на передних лапах и по-львиному шагая задними. Войдя в переноску, он тоже лег, защитной дугой изогнул хвост вокруг кошки и закрыл глаза.
Сара захлопнула дверцу.
Грифон приоткрыл один глаз, с кошачьим изяществом потянулся, просунув когтистую лапу сквозь металлические прутья дверцы, после чего погрузился в сон.
– Он что, мурлыкает? – спросила Агата, прислушиваясь к звукам, доносящимся из переноски.
– Это скорее Табита, – ответила я. – У грифонов птичье устройство голосового аппарата, и мурлыкать они не могут.
