Достигнув места, где он сворачивал к дому, Маркус остановился. Он намеревался вернуться на ферму и спрятать памфлет Томаса Пейна в фуражном сарае. С ранних лет обязанность кормить скот лежала на нем. Отец в сарай практически не совался, поэтому Маркус давно хранил здесь все свои сокровища, включая винтовку, которую он тогда забрал у убитого Коула, драгоценную подборку газет, медицинские книги, одолженные у Томаса Бакленда, и мешочек с деньгами.
Каждый предмет был частью его будущей свободы. Во всяком случае, Маркус на это надеялся. Он собирался при первой же возможности покинуть дом и поступить в армию. Но если Анна сказала правду и в армию брали только переболевших и привитых, его немедленно отправят назад.
Маркус нащупал в кармане катушку красных ниток. Он таскал ее с тех самых пор, как услышал о возвращении Зеба с войны. Сейчас Маркус подбрасывал катушку на ладони, оценивая свои возможности.
Работы на ферме пока не было. До следующей уборки урожая зерновых – еще несколько недель.
Мать и Пейшенс здоровы. Еды в кладовой тоже достаточно.
Отец пару дней назад нагрузил телегу и поехал в Спрингфилд продавать дрова. С тех пор о нем никто не слышал. Маркус подозревал, что заработанные деньги отец будет пропивать, останавливаясь в каждой таверне между Спрингфилдом и Хедли. Домой Обадия может вернуться где-то через месяц.
Сунув памфлет в один карман, а катушку в другой, Маркус переправился через реку, держа путь к Хатфилду.
Дом старика Марша и впрямь превратился в лачугу, готовую вот-вот рухнуть. Окрестные поля который год стояли невспаханными. Внутрь солнце просачивалось из всех щелей в грубых бревенчатых стенах и в пустые рамы. Стекла давным-давно исчезли вместе с дверным засовом и прочими мало-мальски ценными предметами обихода.
Маркус толкнул дверь и в сумраке увидел друга. Зеб лежал на топчане. Его трясло. Шансы выкарабкаться были невелики.
– Зеб, ты неважно выглядишь.
– Покажи. Пожалуйста.
Кожа вокруг рта Зеба была усеяна лопнувшими и затвердевшими гнойниками, которые мешали ему говорить.
Маркус достал охотничий нож и посветил лезвием на кромку своей рубашки:
– Ты уверен?
Зеб кивнул.
Маркус поднес лезвие к лицу Зеба. К счастью, лезвие было невелико, и друг не увидел, насколько его лицо изуродовано оспой.
– Довольно.
У Зеба вылезли волосы. Череп тоже был покрыт гнойниками. Но самым тягостным зрелищем для Маркуса стали ступни ног Зеба. Гной оттуда так и сочился, а на умирающем теле вовсю пировали черви.
Дверь распахнулась, наполнив единственную комнату солнечным светом. Зеб издал нечеловеческий стон и повернул воспаленные глаза прочь от света.
– Доброе утро, Зеб. Я принес тебе воды, пищи и… А ты что тут делаешь? – спросил Томас Бакленд, с ужасом глядя на Маркуса.
Маркус вытащил катушку:
– Я подумал… мне не помешает привиться.
– Тебе известно отношение жителей Хедли к прививкам.
Отцы города не одобряли этого новомодного поветрия. Если Господу угодно, чтобы ты заразился оспой, ты обязан смиренно принять болезнь, как и подобает истинному христианину, перенести страдания и умереть.
– Но прививки больше не являются противозаконными, – сказал Маркус. – Прежний запрет официально отменен. Все прививаются.
– В Бостоне, но не в Хедли. И не от больного негра.
Бакленд достал из саквояжа порошок и смешал с водой до состояния кашицы.
– Вы думаете, если я заражусь оспой от Зеба, мое лицо почернеет? – удивился Маркус. – В книгах, которые я брал у вас читать, нигде не говорилось, что черный цвет кожи заразен. Я бы это сразу запомнил.
– Маркус, чтобы привиться от оспы, одного твоего желания недостаточно. – Бакленд осторожно наносил кашицу на ноги Зеба. – Необходимо соблюдать диету. Подготовка занимает не одну неделю.
– Я почти все лето просидел на каше, яблоках и овощах.
Благодаря книгам Тома и газетным заметкам Маркус знал врачебные предписания. Желающий привиться должен был воздерживаться от жирной пищи и мяса. Но семья Маркуса и так жила на схожей диете, не позволяя себе излишеств.
– Понятно. Отец знает? – спросил Бакленд, пристально глядя на Маркуса, и тот покачал головой. – А твоя ма? Как она относится к этому замыслу?
– Она прививалась еще в юности.
– Маркус, я знаю ее историю болезни. Меня интересует, согласна ли она, что ближайшие три недели ты проведешь здесь, запертый вместе с Зебом? – (Маркус молчал.) – Получается, она ничего не знает, – вздохнул Бакленд. – Наверное, ты хочешь, чтобы об этом ей рассказал я.
– Спасибо, Том. Я буду вам очень признателен.
У Маркуса отлегло от сердца. Ему не хотелось добавлять матери беспокойства. Он же не на войну пошел. Оправится после прививки и вернется домой.
– Я буду вам вдвойне признателен, если вы осмотрите Пейшенс.
Маркуса волновала замкнутость сестры и ее бледное лицо. Пейшенс настолько привыкла проводить время в одиночестве, что порой боялась собственной тени.
– Хорошо, Маркус. Я выполню все твои просьбы. Но… – Бакленд предостерегающе поднял палец. – Ты должен клятвенно мне обещать, что останешься здесь до тех пор, пока твои струпья не высохнут и не отвалятся. Никаких вылазок на охоту, походов в магазин Портеров и визитов в Нортгемптон за книгами. Мне хватает забот с лечением таких же, как Зеб, вернувшихся солдат. Боже упаси меня от настоящей эпидемии!
Привитая оспа протекала гораздо легче, чем та, которой заражались, а потому некоторые привитые самонадеянно полагали, будто с ними все в порядке, и возвращались к привычным занятиям. Они не понимали, что оспа в их организме вела себя как высиживаемое яйцо и в определенный момент должна была проклюнуться.
– Я обещаю. И потом, книга для чтения у меня уже есть. – Маркус достал из кармана читаный-перечитаный экземпляр «Здравого смысла».
– Следи, чтобы отец не застиг тебя за чтением памфлета, – сказал Бакленд. – Пейн призывает к равенству, а это не согласуется с представлениями Обадии.
– В справедливости нет ничего дурного. – Маркус сел на пол рядом с топчаном Зеба и закатал рукав рубашки.
– Люди всегда ратуют за справедливость, пока обстоятельства не заставят их поделиться своим имуществом с другими.
Бакленд достал из саквояжа скальпель с узким обоюдоострым лезвием. Зеб опасливо покосился на врача.
– Не волнуйся, Зеб, – с нарочитой бодростью произнес Маркус. – Этот ножичек для меня.
Бакленд отрезал кусок нитки и осторожно погрузил в открытый гнойник Зеба. Красная нитка мгновенно пропиталась желтовато-белым гноем. Маркус протянул левую руку на случай, если прививка окажется неудачной и из-за шрамов рука утратит чувствительность. Ему нужен палец, способный спускать курок. Прививка для того и делалась, чтобы его взяли в солдаты.
