Книга Капкан для крестоносца, страница 84. Автор книги Шэрон Кей Пенман

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Капкан для крестоносца»

Cтраница 84

Ей всегда казалось, что есть проклятие, распространяющееся только на матерей, удваивающее их горе. Но однажды Гарри признался тоже, что всякий раз, когда видит во сне их умершего сына Хэла, он предстает ему душераздирающе юным. Слишком много детей похоронили они, она и Гарри. Потеря первенца стала тяжелейшим из испытаний. Ей пришлось беспомощно смотреть, как малыш плачет и хватает ртом воздух. Он умер после недельных мучений, всего двух месяцев отроду. Она не видела, как Хэла убивает кровавый понос, узнав об этом только после его смерти. Гибель Жоффруа на турнире тоже была как гром среди ясного неба. Поутру она думала о нем, как о живом и здоровом, а к ночи он ушел из ее жизни, но не из сердца. Не получала она вестей и о горячке, забравшей Тильду, узнав о трагедии спустя шесть недель после того как дочь испустила последний вздох. Время не сгладило острых краев памяти о той утрате. И о том, как ей пришлось сообщить о смерти Тильды ее детям. Рихенца незадолго до этого вышла замуж за Жофре Першского и могла выплакаться в объятьях супруга, а вот утешать Отто и маленького Вильгельма, слишком юных, чтобы постичь ужасную конечность жизни, выпало ей, Алиеноре.

К ее трауру по Хэлу и Жоффруа примешивалось чувство вины, она изводила себя запоздалыми угрызениями совести за совершенные ошибки и упущенные возможности. Они с Гарри часто выказывали себя плохими родителями, но она не подведет, не имеет права подвести теперь Ричарда. Нельзя поддаваться отчаянию, нужно твердо помнить, что этот призрак мальчика, витающий вокруг нее сегодня, на самом деле мужчина тридцати пяти лет, такой бесстрашный воин, что по словам его соратников, стоит ему попросить, и солдаты пойдут за ним через реки крови хоть до самых Геркулесовых Столпов. Человек, способный вселить в людей такую преданность, сможет выдержать любые испытания, какие измыслит германский император. Но какой ценой? Ей ли было не знать, какие раны оставляет в душе заточение.

Нет, нельзя поддаваться страхам, иначе легко сойти с ума. Надо отогнать прочь образ сына, закованного в кандалы, в горячечном бреду и беспомощного, нельзя думать об ужасах еще более страшных, поджидающих его во французской темнице. Она купит ему свободу, а затем поможет отомстить безбожным подлецам, дерзнувшим заключить в тюрьму короля.

– Клянусь тебе, Ричард, – едва слышно промолвила она. – Клянусь жизнью твоего никчемного, двоедушного братца.

Ей казалось, что эта ночь никогда не закончится. Наконец немолодое тело покорилось усталости, и Алиенора уснула. Проснулась королева перед самым рассветом. Она не могла припомнить свои сны, но догадывалась, что и в них не нашла покоя, потому как ее подушка была мокрой от слез.

* * *

Уезжая в конце апреля из Хагенау, Генрих препроводил Ричарда под охраной в вольный имперский город Вормс. Там пленника разместили в роскошных апартаментах во дворце, но держали под строгой охраной. В середине мая император обосновался в августинском монастыре в Мосбахе на реке Неккар. Обитель располагалась всего в двух днях конного пути от Вормса, на случай если Генриху вздумается проведать своего драгоценного пленника. В тот теплый вечер на Троицу император играл в шахматы со своим сенешалем Марквардом фон Аннвейлером, когда ему передали донесение от одного из лазутчиков на Сицилии. Послание его не обрадовало, так как человек, которого император называл «безродным узурпатором», продолжал укреплять свое положение на острове. Танкред заставил бесхребетного папу признать его притязания на престол, а теперь вел переговоры насчет брака между своим старшим сыном с дочерью византийского императора в Константинополе. Генрих опасался, что император Исаак Ангел согласится породниться с этим подлым отродьем, но еще сильнее заботило его то, что попытки Танкреда узаконить свой королевский сан приносят плоды. Время оказалось вдруг на стороне Танкреда, а не на его, потому как у Генриха связаны руки до тех пор, пока он не разделается с этими проклятыми мятежниками.

Он вернулся к игре, но не мог сосредоточиться, и Марквард озабоченно смотрел на доску, ища удобную возможность прервать партию, потому как проигрывать его повелитель не любил. Поэтому сенешаль очень обрадовался, услышав стук в дверь. Вошел оруженосец, а за ним, к удивлению Генриха, появилась его жена. Он не мог припомнить, когда та в последний раз входила в его опочивальню. С первого дня их брака только Генрих приходил к ней, когда хотел потребовать исполнения супружеского долга – так он мог вернуться затем в свою постель, потому как предпочитал спать один.

Констанция холодно кивнула Маркварду, не относившемуся к числу ее любимцев, затем улыбнулась Генриху.

– Господин супруг, это мастер Фульк из Пуатье, клерк английского короля. – Она отошла в сторону, и стало видно мужчину, вошедшего в комнату следом за ней. – Я была в гостевом зале, когда он приехал из Вормса. Узнав, что у него срочное сообщение от короля Ричарда, я подумала, что ты захочешь немедленно его увидеть.

Вообще-то Фульк специально разыскивал ее и был впечатлен, как ловко Констанция солгала. Он вежливо поблагодарил императрицу и преклонил колено перед ее супругом.

– Я здесь по велению моего государя. Король просит тебя принять его, милорд император. И так скоро, насколько это будет возможно.

– И что же он намерен обсудить со мной, мастер Фульк?

Надеясь, что сможет соврать так же убедительно, как Констанция, клерк с сожалением покачал головой.

– Не знаю, милорд. – Он нахмурил лоб, создавая вид слуги, огорченного недоверием своего господина. – Король сказал только, что это дело чрезвычайной важности для вас обоих.

Затем, затаив дыхание, Фульк стал ждать, заглотит ли Генрих наживку.

Некоторое время император бесстрастно смотрел на него, но затем любопытство взяло верх. Повернувшись к Маркварду, он приказал сенешалю ехать поутру в Вормс и доставить английского короля в Мосбах. Радуясь возможности свернуть партию в шахматы, Марквард встал и вызвался найти госпитальера, чтобы тот устроил Фулька на ночлег. Констанция вежливо распрощалась с супругом и вышла бы вслед за мужчинами, если бы Генрих не ухватил ее за руку.

– Позже я загляну к тебе, дорогая, – сказал он.

Императрица не выказала удивления, давно научившись прятать истинные свои чувства от этого человека.

– Ты всегда найдешь теплый прием на моем ложе, господин супруг, – проворковала она, одарив его такой же безликой улыбкой, как вся та жизнь, какую она вела.

Констанция помнила те времена, когда горела рвением исполнить супружеский долг – ей так хотелось забеременеть, что она готова была раскрыть объятья хоть самому Люциферу. В первые годы брака ее стремление родить ребенка было для нее всепоглощающим. Она хотела этого не ради Генриха, но ради Сицилии. Настолько же, насколько она желала причитающейся ей по праву наследования сицилийской короны, настолько же страшилась ее, потому как прекрасно знала, что под железной пятой супруга ее любимую родину не ждет ничего хорошего. Если бы Всевышний подарил ей сына, ну хотя бы дочь, это стало бы маленьким лучиком надежды для сицилийцев. Вот только собственные ее надежды развеялись давным-давно, заставив посмотреть в глаза горькой правде: ей уготована самая печальная и бесполезная судьба бесплодной жены.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация