– Эта часть Пика – лакомый кусочек, – заметила Карли. Мы стояли на маленькой платформе, откуда открывался хороший вид на небольшие пастбища. Там бродили несколько коров, овец, свиней и немного домашней птицы.
– Легкая добыча для любителей мяса, – понимающе добавила я. – А скотине некуда бежать и негде прятаться.
Карли кивнула и спрыгнула с платформы. Я спрыгнула следом. Гончие обеспокоенно кружили возле меня – значит, они начеку, но пока ничего не учуяли. Сейчас они были в облике грейхаундов. Гончие Карли – их было только четверо – напоминали волков, сотканных из сумрака. И почему-то они не казались трехмерными. Карли давала им команды незаметными жестами.
– А эти мясные туши сильно перетрусят, если Гончие будут бегать среди них? – спросила я.
– Не сильно, – хмыкнула Карли. – Во-первых, к Гончим они привыкли. Во-вторых, они тупы, как пробки.
Я кивнула. Ча поднял на меня взгляд, приоткрыв пасть в ожидании.
– Искать, – велела я ему и остальным. – Будьте рядом.
Это означало не отходить дальше чем на выстрел. Многим пришлецам пули – что горошины, но не всем. Проверенное правило: если это не Житель, то чем мельче пришлец, тем больше вероятность его прикончить пулей или чем-то из железистого металла. У наших патронов всегда стальные гильзы, в дробовиках пули и дробь тоже всегда из стали. Все железное и стальное для пришлецов – сущий кошмар. Это случайно выяснилось во время Дисерея. А потом отыскались старые сказки и книги, где как раз это самое и говорилось о «сверхъестественных созданиях». Вот тут-то военные принялись всерьез шерстить библиотеки и копаться в фольклоре, народных преданиях, мифах и фэнтези. И оказалось, что многое оттуда – чистая правда. И всем этим премудростям из сказок стали обучать Охотников и Чародеев.
Гончие настороженно рыскали по аккуратным лоскуткам пастбищ, а мы с Карли шли следом. Мы тоже были начеку; Гончие бесподобны, но и пришлецам палец в рот не клади – некоторые из них умеют ловко выпрыгивать из ниоткуда и запрыгивать обратно. Мы зовем это словом «бацнуть». Гончие тоже могут бацнуть. Не всякие Гончие, но мои могут.
Все это время у меня в голове крутилась мысль: выходит, Жители умеют проникать за Прайм-Барьер? Мне приходилось убеждать себя, что это ничего не меняет, Охота будет как дома. На Горе нет Барьеров, и Жителям ничего не стоит объявиться среди нас, было бы желание.
Мы обошли огороженные пастбища без всяких происшествий – разве что спугнули и разогнали нескольких хобов. Ничего неожиданного: хобы – они как тараканы, от них нипочем не избавишься. С виду они похожи на сморщенных человечков, скрюченные и лысые, только размером с кролика. И они – редкий случай для пришлецов – носят одежду: остроконечные шляпы, кожаные штаны, деревянные башмаки и потрепанные льняные рубахи. Краем глаза я уловила какое-то движение: оказалось – парящая камера. Никогда к ним не привыкну.
Мы проверили пастбища и принялись обшаривать и обнюхивать каждый дюйм земли между строениями. Карли поманила меня и показала круглый люк в земле.
– Ливневый водосток, – пояснила она. – Не бойся: там, внизу, – всего лишь сточная вода. И подсветка, чтобы камеры могли снимать. Но если кто-нибудь прошмыгнул над или под Барьером, то он скорее всего отсиживается там и пережидает день.
Я подозрительно осмотрела люк. Из подземных ходов, по которым можно ползать, дома были только подвалы и рудники. Охотиться в рудниках мне никогда не нравилось.
Но меня никто не спрашивает, что мне нравится. Это же мои Охотничьи угодья. С тяжелым сердцем я наблюдала, как Карли открывает люк, а потом сама лезла следом за ней вниз по лестнице.
Что меня ждет в водостоке, я понятия не имела. К моему удивлению, это оказался довольно просторный бетонный туннель диаметром футов девять. По дну бежал ручей. Пахло всего лишь застоявшейся водой, никакой вони не ощущалось. И туннель очень неплохо освещался. Вот уж этого я точно не ожидала.
Карли заметила, что я во все глаза таращусь на свет, и с кривой усмешкой кивнула на лампы:
– Здесь парящая камера не годится. А без света снимать никак.
Ну да, понятно. Не просто лампочки, а целая осветительная система – все для удобства наших зрителей. Это же часть Охоты.
Наши Гончие тоже спустились в водосток. Гончие Карли спрыгнули, а мои бацнули.
– Паладину никогда не дают эти угодья, – сообщила Карли, когда мы двинулись вдоль туннеля. – Его Гончим здесь, внизу, трудновато. Зато на открытом воздухе они хороши.
Я только хотела расспросить, как выглядят Гончие Паладина, но тут Ча зарычал, и у меня внутри что-то предупреждающе екнуло. И я услышала негромкое «тук-тук».
– Ноккеры! – завопила я. – Щиты!
Я тут же взметнула свой, и он со щелчком встал на место. Карли тоже выбросила Щит, судя по яйцевидному искривлению воздуха у нее над головой. Гончие встрепенулись. По туннелю навстречу нам неслась серо-коричневая лавина из сморщенных человечков ростом мне по колено. Человечки были почти голые, всклокоченные, скрюченные, как древние старики, и уродливые, как растрескавшийся бетон. В руках они держали оружие с каменными наконечниками и жуткого вида каменные молотки. И еще у них имелись острые, как ножи, зубы.
– Что за черт! – прохрипела Карли.
Видимо, до этого ноккеры ей не встречались. А вот мне встречались. Мы с Гончими гоняли их так часто, что мне даже не надо было отдавать команды.
Яркое освещение все-таки давало преимущество, какого не было у нас в копях. Нас прикрывали базовые Щиты – парализующий страх, который испускают ноккеры, через них не проникал. А окажись здесь какой-нибудь полицейский или бедолага цив, который что-то чинил бы в этом водостоке, – страшно подумать, что бы с ними сталось. Мои Гончие, по моему примеру, притиснулись к стене, Гончие Карли тоже. Я разрядила в ноккеров дробовик, зарядила, опять выстрелила. Первый ряд ноккеров разметало в стороны тяжелыми пулями; те, что бежали следом, опешив, шарахнулись на ораву, напирающую сзади. Ноккеры повалились наземь, путаясь руками и ногами. Несколько драгоценных мгновений – и куча-мала превратилась в кровавое месиво. Ча и Душана бацнули к куче, остальные Гончие распределились между мной и ноккерами. Я оттолкнула Карли к стене и выбросила перед нами обеими Щит помощнее. И мои Гончие, как по команде, изрыгнули огонь.
Не тот симпатичный фейерверк, который они устроили в поезде, а ревущее пламя из геенны огненной – ничуть не хуже того, что изрыгают огнедышащие твари. Ноккеры, зажатые огнем с обеих сторон, дико заверещали на тысячу голосов. Кто-то в отчаянии бросился наутек, но бежать было некуда: кого щадило пламя, того настигали Гончие Карли или наши пули. Вскоре оставшиеся ноккеры бессильно повалились на бетон и в страшных корчах с воплями испустили дух. Жар стоял такой, что кожу ощутимо пощипывало, поэтому я и прижала Карли к стене, выставив Щит.
Буквально за пару минут все закончилось. Гончие захлопнули пасти, и пламя улеглось. Душана скакнул к нам через обгоревшие тела. Ча задрал лапу над мертвым ноккером и скакнул следом.
