И эти пять сотен в дозоры ходят посменно, значит, по меньшей мере треть сейчас отсыпается. А другая треть в дозоре. А Элита занята чем-то большим и важным.
Главная гостиная чем-то даже напоминала общинный зал, когда мы собирались там что-то посмотреть на большом экране. Тут тоже был здоровенный видэкран и много ужасно удобных кресел и диванов с мягкой обивкой и низеньких столиков с тарелками попкорна. В креслах и на диванах расселся народ; все были, как и я, в свободной одежде.
Когда я вошла, изображение на экране застыло и все, как по команде, обернулись ко мне.
– Эхм… привет, – сказала я в полной тишине. – Я Рада.
Мне навстречу поднялся парень, который пригласил меня сюда:
– Охотник Трев. Давай к нам! – позвал он.
И тут же все загомонили: кто-то называл свое имя, кто-то предлагал кресло, кто-то показывал мне, где еда и напитки. Кончилось тем, что я утонула в глубоком кресле с миской попкорна и пряным холодным чаем в руках. И только тогда я поняла, зачем они все тут собрались.
Они просматривали непорезанные ролики своих Охот. И при этом не издевались друг над другом. Подтрунивали немножко – это да, но совсем беззлобно.
– Реджи, я тебя умоляю! – простонал кто-то, когда из ролика выяснилось, что этот самый Реджи уложил всего-навсего красного колпака. – И это, по-твоему, Охота?
– Это был здоровенный колпак! – беспомощно отбивался Реджи. – Он мне как напрыгнет на плечо! С ножом!
Все (ну то есть все, кроме меня) тут же принялись кидаться в Реджи попкорном. Если Охота была посерьезнее, ребята то и дело останавливали ролик, разбирали по косточкам все увиденное, задавали вопросы. Или подшучивали. Одна девочка, например, очень глупо выглядела в ролике: у нее в уголке рта торчал высунутый кончик языка, а она тем временем поливала громадных жуков очередями из маленького автомата.
А потом дошла очередь и до моего ролика. Я зависла, не донеся попкорн до рта. Только одна мысль крутилась у меня в голове: «Что они обо мне скажут?» Они-то все между собой друзья, а я чужая.
Тем временем ролик крутился; вот мы с Карли выставили защиты, вот на экране возник рой ноккеров. Кто-то ругнулся.
– А это еще… Что это за твари?! – выдохнул кто-то.
Ролик остановили, и все уставились на меня.
– Это… это томминоккеры, – писклявым голосом ответила я.
Только я это сказала – экран располовинился, и на правой половине всплыла вики-статья с картинкой о томминоккерах.
– Рудники и пещеры, – прочел вслух Трев.
– Излучают страх? Плохие новости для цивов, – обеспокоенно заметила Сара – та девочка с высунутым языком и автоматом.
Все опять посмотрели на меня.
– Они не выходят из-под земли, – уже более уверенно прибавила я. – Наши шахтеры даже пытались их выманить наружу: нипочем не идут. Сами они туннелей не роют, в подвалы пробираться не должны.
Ролик запустили снова, и все смотрели его жадно, внимательно, несколько раз ставили на паузу и засыпа́ли меня вопросами. Один парень сказанул кое-что неприличное насчет ноккеровых причиндалов (если честно, набедренные повязки у ноккеров – только для виду). И я тут же покраснела. И еще сильнее покраснела, когда Сара это заметила и давай меня дразнить. Тогда я осмелела и кинула в нее попкорном, а она поймала его на лету и с ухмылкой слопала. И все эти ребята вдруг сделались моими друзьями. Мне с ними было примерно как с Охотниками на Горе. Разве что здесь народ был не такой серьезный.
К тому времени, как в ролике дело дошло да нашего столкновения с глазуном, я уже чувствовала себя… можно сказать, как дома. То есть могла без особого напряжения отвечать на вопросы про то, какими средствами мы уложили глазуна. Мой ролик закончился, и мы перешли к следующему.
– А вы так каждый вечер собираетесь? – спросила я у Трева. Тот плюхнулся в кресло рядом, чтобы завладеть миской со сладким попкорном (слишком приторным, на мой вкус), и кивнул:
– Кому-то больше нравится смотреть на себя в одиночку, кто-то вообще предпочитает не смотреть. А мы любим делать разбор полетов все вместе. – Он поднял взгляд на экран: там Паулза бомбили кетцели, а народ хохотал и подначивал: «Давай врежь им!» Надо же, а я Паулза и не заметила. Вероятно, он не такой хвастун, как его братец. Паулз морщился, но ничего не говорил. – На самом деле такая движуха не каждый раз, – добавил Трев. – Просто сегодня выдался адский денек.
Я лишь кивнула в ответ.
Когда ролики закончились, несколько человек сели играть в карты. Кто-то собрался вокруг игроков поглазеть, кто-то просто разговаривал. Паулз помахал всем и ушел. На видэкране развернулась компьютерная игра: несколько человек начали ее у себя в перскомах. А я вдруг поймала себя на зевоте и поднялась на ноги. Пора в теплую уютную кроватку. Буду приходить сюда каждый вечер, если получится. Оказывается, и в этом рейтинге встречаются симпатичные ребята. До чего мило, что не все тут рвутся в лидеры, как Ас с приятелями.
Трев перехватил меня на выходе из гостиной.
– Ну как тебе? – поинтересовался он. – Придешь еще? – Я кивнула, и он расплылся в улыбке. – Здорово! Ты приходи, когда будешь в настроении, это никакое не обязательство, ничего такого. Но здесь тебе всегда рады. Удачной Охоты завтра!
– Удачной Охоты! – пожелала я в ответ и направилась к себе.
Я забралась в постель, выключила свет и попыталась сразу уснуть. Как же замечательно, что сегодня никто не погиб. И что моим куратором не стал Ас.
Утром я приложила все силы, чтобы прийти в столовую пораньше. Но Паладин меня все равно опередил. Он даже еду мне взял – такую же, как и себе, – и кивнул на поднос, когда я уселась радом с ним за стол:
– Вот попробуй. Уверен, тебе понравится. Мы такое ели у нас дома, только тут оно покачественнее.
Я поморщилась:
– Вот уж спасибо, котлету я предпочитаю натуральную.
Но кусочек я все-таки откусила. Котлета оказалась чересчур воздушная, но, как я уже говорила, клон-мясо – отличная основа для всего. Добавляем зелени и специй – и воздушная котлета идет на ура. И к ней еще фрукты, и йогурт, и кофелайк. Паладин пил его без всего, а я от души бухнула в чашку сахара и сливок.
– Какие будут указания? – осведомилась я, проглотив первый кусок.
– Сегодня мы по ту сторону Прайм-Барьера. Там есть участок, где Второй Барьер идет по воде, и там можно проскользнуть. Это место зовут Отстойником Пика. Приезжие, у кого нет работы, сперва селятся там. И местные, кто не нашел работу внутри Прайм-Барьера. – Лицо Паладина не изменилось, но голос стал как будто тверже. Значит, ему такой расклад не нравится. Мне тоже не очень по душе, что кого-то держат по ту сторону Прайм-Барьера, но я прикрылась лицом Охотника. – Ну, ты понимаешь: есть цивы… И есть другие цивы, – прибавил Паладин. Я внимательно слушала. – В Пике имеется столько-то работы и столько-то места. Потому, если у тебя нет тут родни, чтобы с ней воссоединиться, если ты приехал без денег и тебя не ждет тут работа, ты не можешь просто проникнуть за Барьер и поселиться по эту сторону. Сначала тебе придется приглядеть себе местечко за Барьером, пожить там среди развалин и поискать работу. Найдешь работу – добро пожаловать на эту сторону. Вот тогда ты и делаешься полноправным гражданином Пика. Но люди по ту сторону Барьера – они тоже цивы, и Охотники обязаны защищать их.
