Вот тут-то меня боль и накрыла. Я посмотрела, что с моими руками: раны оказались нешуточные, надо будет зашивать, но хотя бы ничего важное не задето и кости целы. Со мной и раньше такое случалось, и ничего – я доводила Охоту до конца.
Ча лизал мои раны. Он обработал их, остановил кровь, но все равно боль была адская. Мы выбрались из убежища к останкам вайверна. Гончие хотели выпить манну, пока она не ушла, поэтому мы чуть-чуть задержались, а потом помчались на выручку к Паладину. Ча мысленно докладывал обстановку.
Четыре Гончие Паладина возбужденно кружили над ямой. Этот вайверн, чуть побольше моего, засунул голову в яму, на дне которой укрывались Паладин с моими Гончими. Но теперь-то нас двое Охотников плюс еще пятнадцать Гончих, из которых четыре – летуны. Преимущество определенно на нашей стороне. Вот честно: если это Паладинов Господь послал нам сегодня Гончих Карли я, пожалуй, у него в долгу. Скажу Паладину – пускай тащит меня на благодарственную молитву в любое время дня и ночи.
Я осмотрела развалины и отметила про себя то место, куда надо заманить вайверна. Как раз между двумя очень шаткими стенками. Потом я попросила Ча рассказать о моих намерениях Гончим Паладина, а сама взялась растолковывать план Гончим Карли.
– Паладин, моя цель уложена. Выманиваем твоего и обезвреживаем, – сказала я в микрофон. И не успел Паладин возразить, я дала его Гончим команду начинать.
Вы сами легко догадаетесь, в чем был план. Летучие Гончие налетели на вайверна и принялись кидать в него камнями и драть когтями. Тот попятился и, сам не свой от злости, высунул башку из ямы, где сидели Паладин с моими Гончими. И кинулся за Гончими Паладина. Они заманили тварь в проем между двумя стенами, и я с помощью парочки гранат обрушила этот проем на него. Вышло очень удачно: оба крыла вайверна прижало к земле, и теперь он не мог сдвинуться с места. Нам с Паладином и Гончими осталось только терзать его, рубить и стрелять в него, пока он не издох. Мы воевали с ним не меньше часа. Не самый быстрый способ прикончить тварь, зато разумнее, чем заталкивать ей гранату в глотку.
Паладин приготовился нанести решающий удар. У меня к этому времени уже не было сил добивать вайверна, я могла только смотреть. И вдруг я заметила какое-то быстрое движение на стене.
Что бы это ни было, оно промелькнуло молнией и пропало. Но я могла поклясться, что этот неизвестный на стене за нами наблюдал. Точнее, за мной. Может, это и человек. Живи я тут поблизости, тоже пришла бы поглядеть, что за шум. И я бы скорее всего не очень-то верила в Охотников. Поэтому не стала бы показывать носа, пока они точно не победят. То, что мы никого вокруг не видим, не означает, что тут и правда никого нет. Наверняка это бездомная ребятня.
Вайверн заголосил, и я повернулась к полю битвы. Паладин наконец отсек твари голову. А когда я снова перевела взгляд на стену, там уже никого не было.
Нам не пришлось влачить бренные тела к опоре Барьера и к трансподу, который нас там поджидал. Ради наших подвигов и моих ранений за нами прислали винтокрыл. У винтокрылов, как и у поездов, есть особый щит, который прикрывает при прохождении сквозь Барьеры. В винтокрыле места оказалось впритык: только-только поместиться нам, фельдмедику и Гончим. Гончие ужались как сумели, но все равно в кабине было битком. Впрочем, я совершенно не возражала: меня со всех сторон подпирали и поддерживали теплые шерстистые бока. А медик тем временем занимался моими ранами.
На меня накатил стыд, что я как последняя идиотка наступила прямо на хвост второму вайверну. Я, наверное, раз десять попросила у Паладина прощения, пока он спокойным и усталым голосом не велел мне прекратить.
– Ты была с незнакомой стаей, с которой не могла разговаривать, – подчеркнуто заметил он. – Гончие были с незнакомой Охотницей, с которой они Охотились только однажды. И мы все выжили. Разве этого мало?
– И одним вайверном меньше перелезет через Барьер, – прибавил медик, заканчивая бинтовать мне плечо.
– И это тоже, – кивнул Паладин.
Поэтому я умолкла и молчала, пока мы не приземлились. А там меня взяли в серьезный оборот врачи. Уже настоящий доктор, не фельдмедик, принялся меня чем-то бойко обрызгивать, орудуя всякими приборами. Тем временем ко мне подошли трое: один в военной форме, один в полицейской и один в непонятной одежде, вроде Охотничьей. Из Элиты, догадалась я. И они стали задавать мне вопросы. И уж поверьте, я сама себе спуску не дала. Если начать оправдываться и объясняться, от этого только хуже будет – и мне и всем остальным. Эти трое, похоже, ничуть не удивились, что я сама себе устроила головомойку, не дожидаясь выговора от них. Поэтому сказать мне им было нечего, кроме «Можешь быть свободна».
– Ужин ко мне в комнату, – приказала я перскому, едва очутившись в коридоре штаба.
Болеутоляющие начинали потихоньку действовать, и меня уже покачивало. Но руки не болели, и пальцами я вполне могла двигать. Я выдала перскому меню из блюд, которые едят руками, а то все-таки трудновато будет есть как воспитанному человеку. Когда я дотащилась до своей двери, меня уже дожидалась электрическая тележка с подносом. Только на подносе стояло не то, что я заказала, а гораздо лучше. Например, те вкусняшки, которые нам с Джошем подавали в ресторане на закуску. Только теперь их была целая куча, чтобы накормить оголодавшего Охотника только что с Охоты. Я не стала раздумывать, откуда все это взялось, потому что умирала с голоду.
Поднимать поднос и заносить его в комнату оказалось больно. Но ничего, я справилась: водрузила его на столик возле кровати. Я совсем валилась с ног, но я по уши измазалась в останках вайверна – нельзя же лезть в постель в таком виде. Поэтому пришлось принять душ – повязки были водонепроницаемые. Я уселась на постель и заглатывала куски с подноса целиком. Сил жевать у меня почти не было, но если я не восполню сейчас потерянные калории, потом сама об этом пожалею. Да и грешно разбазаривать такие деликатесы. И какое блаженство – откинуться на груду мягких подушек! И только я на нее откинулась, как передо мной бацнул Ча. Когда винтокрыл приземлился, я открыла Гончим Путь, но Ча, должно быть, не пошел в Потусторонье со стаей. Он растянулся на моей кровати как еще одна подушка – такой мягкий и теплый, такой надежный. Он просто сиял – до того ему было хорошо. Небось наелся до отвала манны от вайвернов.
Я запихнула в себя последний кусок и запила его последним глотком. И сразу раздалось оповещение о неизвестном входящем вызове. Значит, кто-то звонит не с перскома.
– Ответить без камеры, – сказала я. Не хочу сейчас никому показываться на глаза.
Видэкран ожил.
Это оказался Джош. Я молодец, что догадалась отключить камеру. Не успела я и рта раскрыть, как Джош нахмурился:
– Надеюсь, камеру ты отключила только из пижонства, а не потому что…
– Из пижонства, – поспешно согласилась я. – Я сейчас выгляжу так, словно мною взборонили десять акров поля с колючками. На голове просто кошмар. А сама я вполне ничего, честно!
Джоша заметно отпустило:
