Вампир.
Не думайте, вампиры вовсе не те красавчики из старых книг и роликов, что смотрели и читали до Дисерея. Вампиры могут представать в любом обличье, но это иллюзия, они достигают этого силой мысли. А на самом деле они примерно семи футов росту, лысые, тощие, голенастые. Руки у них длинные, костлявые и когтистые; болтаются, как на шарнирах. В общем, вампиры очень напоминают известную картину «Крик»
[30]. Мне даже иногда приходило в голову, что, когда художник ее писал, его, должно быть, посещали видения из Потусторонья. У кричащего существа на картине рот беззубый, а у вампиров полно острых зубов – вот и вся разница. И это выдумки, будто они прокусывают две крошечные дырочки на шее жертвы, – нет: они разрывают жертве горло и пьют кровь взахлеб.
Вампир склонился над кем-то лежащим на земле, и я уже знала, что это Карли. Рядом виднелась еще одна мертвая Гончая. Я заорала от ярости. Гончие даже не успели ничего предпринять: я собрала побольше манны и сотворила заклинание для стрелы-молнии. Спустя полмига стрела отделилась от моей руки и понеслась словно маленький метеор. Она со звоном ударила по вампиру и расплескалась ярким сиянием.
Стрела-молния ударила его очень неслабо: его подбросило в воздух, и он отлетел футов на десять. Не успел он приземлиться, как я сотворила новое заклинание и врезала ему по башке так же, как когда-то глазуну. Только сильнее.
Намного сильнее.
Хрустнул проломленный череп. Но вампира даже так надолго не вырубишь. Вырубить его можно только одним способом. Я саданула его третьей молнией, а Ча тем временем всунул мне что-то в руку. Мои пальцы сомкнулись на деревяшке. Конец острый – то, что надо. Мы с Гончими подступили к вампиру.
Они успели раньше меня. Схватили его за руки-ноги и потянули в стороны, распластывая передо мной, – как щенки, вырывающие друг у друга тряпичную куклу. Я встала над мерзкой тварью и, ослепленная гневом, со всей мочи всадила деревянный кол ему в грудь, целясь между ребрами слева. Вампир заверещал от злости и боли. Но, конечно, я еще не добралась до сердца – а ведь только так можно его убить. Я вытащила пистолет и, ухватив за дуло, принялась рукоятью как молотком вколачивать кол в тело вампира. С каждым ударом все глубже. Наконец я пробила ребра и, дойдя до грудной клетки, последним ударом пронзила ему сердце.
Тварь завизжала. Предсмертный крик вампира – это то, услышать чего и врагу не пожелаешь. От него разрывается голова; будто кто-то засаживает гвозди тебе прямо в уши. Я прижала к ушам ладони, но это не помогло. Вампир корчился, тянулся ко мне, все еще пытаясь меня прикончить, но Гончие мертвой хваткой держали его за запястья и щиколотки, крепко уперев лапы в землю. Поэтому вампир мог лишь извиваться и визжать. И наконец – наконец! – дернулся в последний раз, уронил голову и умер.
Гончие отпустили его. А я метнулась к телу Карли, уже ничего не видя из-за слез, потоком заливающих мне глаза.
Тварь почти оторвала ей голову. Должно быть, она истекла кровью за считаные секунды.
И у меня снесло крышу. Я запрокинула голову и завыла, как собака.
Потом я словно куда-то провалилась. Помню, что появились двое старших Охотников – из тех, с кем я пару дней назад болтала в гостиной, обсуждая наши Охотничьи ролики. Они помогли мне подняться по лестнице. Оба рослые чернокожие накачанные парни; Булат и Молот – вот как их называли. Они что-то мне говорили, что обычно говорят в таких случаях, но они и сами порядком расклеились – просто всем вместе легче держать себя в руках. Потом появился винтокрыл, и двое медиков уложили в него тело Карли. А я снова заплакала, и Булат обнял меня, прижал к груди и дал мне вволю попсиховать, побить себя кулаками и пореветь, пока горло не заболело. Я кашляла и хрипела, и нос у меня заложило так, что я едва могла дышать.
Потом я опять куда-то провалилась. Откуда-то возник Паладин, он обнимал меня за плечи. Он открыл дверь в мои апартаменты и легонько подтолкнул меня внутрь, но я вцепилась в его руку и взмолилась:
– Не уходи!
Он вошел вместе со мной, и мы сели на диван, и я снова плакала. А Марк ничего не говорил – он только поил меня апельсиновым соком. Он позволил мне поплакать и наговорить сквозь слезы всякой ерунды вроде «это несправедливо», как будто этому миру есть дело до справедливости.
И наконец я всхлипнула:
– Ну почему Карли?! Она ведь была умная! Как она могла…
И вдруг Марк сделался очень-очень тихий. Настолько тихий и неподвижный, что я даже перестала всхлипывать. Таким человек обычно становится, если догадался о чем-то ужасном и не знает, как об этом сказать и говорить ли вообще.
– Ты чего? – резко спросила я. Горе отступило, и мне вдруг стало страшно. Все мои инстинкты надрывались, подавая сигналы тревоги. Потому что, если кто-то молчит при тебе с таким вот зловещим намеком, тут волей-неволей перепугаешься.
– Нести дозор на тех угодьях должна была ты, Радка, – медленно произнес Марк.
Я сразу поняла, о чем он.
И помертвела.
Вампир попал туда с чьей-то помощью. Только так, иначе и быть не могло. Вампиру не проникнуть через Барьеры – нужно, чтобы кто-то помог ему перебраться поверху. Или нужна дыра. И это не Карли должна была погибнуть.
На месте Карли полагалось быть мне.
Глава 19
Наконец Марк ушел. Я так измучилась, что не могла больше плакать. Я осталась одна, и меня обступили страх, холод и усталость. Спать мне не хотелось, но меня никто не спрашивал: сон незаметно подкрался сам. Когда я проснулась, свет горел, а видэкран и перском мигали – значит, пришли сообщения.
Я уже привыкла отвечать не раздумывая. Сначала я просмотрела то, что на перскоме. Медики оповещали меня, что дают мне выходной в связи с «утратой». Круто: просижу сиднем целый день. У них что, Охотников девать некуда, чтобы так выходными разбрасываться? Мне надо на Охоту! Мне мало прикончить тварь, которая убила Карли. Я хочу убить того, кто ее послал!
Внутри меня вздымались волны раскаленной добела ярости, и они сметали все, оттесняя даже страх куда-то вглубь. Карли такого не заслужила! Она была Охотница! Пускай немного циничная, пускай не топовая, но закаленная и знающая. Она никогда не сидела без дела и не била баклуши – она Охотилась! И она была мне подругой! Почти старшей сестрой, которой у меня никогда не было. Да пропади все пропадом – я не стану отсиживаться в спальне! Я докопаюсь до истины. Я выясню, кто убил Карли.
Один из первых уроков, преподанных нам Учителями, был про то, как бороться с трудностями. «Не все решения видны в упор», – внушали они мне. И Учителя доказывали нам это на примерах, снова и снова, пока мы не усвоили.
«Рандори вслепую»
[31] – так назывался один из методов. Такое упражнение, когда тебя атакуют со всех сторон, а тебе надо отбиваться с завязанными глазами. Пока мы были новичками – сражались с одним противником, потом мы учились – и противников становилось больше. «Начни с того, что знаешь. Ответ раскроется сам».
